Ранние стихотворения, незавершенное, отрывки, наброски - [16]

Лишь плещущим волнам внимает жадный слух;

Умолк сражений клик знакомый,

Вражды кровавой гаснут громы,

И факел мщения потух.

Но близок час! грядет минута роковая!

Уже летит ладья, где грозный трон сокрыт;

Кругом простерта мгла густая,

И, взором гибели сверкая,

Бледнеющий мятеж на палубе сидит.

Страшись, о, Галлия! Европа! мщенье, мщенье!

Рыдай – твой бич восстал – и все падет во прах,

Все сгибнет, и тогда, в всеобщем разрушенье,

Царем воссяду на гробах!»

Умолк. На небесах лежали мрачны тени,

И месяц, дальних туч покинув темны сени,

Дрожащий, слабый свет на запад изливал;

Восточная звезда играла в океане,

И зрелася ладья, бегущая в тумане

Под сводом эльбских грозных скал.

И Галлия тебя, о, хищник, осенила;

Побегли с трепетом законные цари.

Но зришь ли? Гаснет день, мгновенно тьма сокрыла

Лицо пылающей зари,

Простерлась тишина над бездною седою,

Мрачится неба свод, гроза во мгле висит,

Все смолкло… трепещи! погибель над тобою,

И жребий твой еще сокрыт!

ПОСЛАНИЕ К ГАЛИЧУ

Где ты, ленивец мой?

Любовник наслажденья!

Ужель уединенья

Не мил тебе покой?

Ужели мне с тобой

Лишь помощью бумаги

Минуты провождать

И больше не видать

Парнасского бродяги?

На Пинде мой сосед,

И ты от муз укрылся,

Минутный домосед,

С пенатами простился!

Уж темный уголок

И садик опустели,

Где мы под вечерок

За рюмками шумели;

Где Ком нас угощал

Форелью, пирогами,

И пенистый бокал

Нам Бахус подавал.

Бегут за днями дни

Без дружеских собраний;

Веселых пирований

Веселые сыны

С тобой разлучены;

И шумные беседы

И долгие обеды

Не столь оживлены.

Один в каморке тесной

Вечерней тишиной

Хочу, мудрец любезный,

Беседовать с тобой.

Уж темна ночь объемлет

Брега спокойных вод;

Мурлыча, в келье дремлет

Спесивый, старый кот.

Покамест сон прелестный,

Под сенью тихих крил,

В обители безвестной

Меня не усыпил,

Морфея в ожиданье,

В постеле я лежу

И беглое посланье

Без строгого старанья

Предателю пишу.

Далече той станицы,

Где Фебовы сестрицы

Мне с негой вьют досуг,

Скажи: среди столицы

Чем занят ты, мой друг?

Ужель приют поэта

Теперь средь вихря света,

Вдали родных полей,

И ближних, и друзей?

Ужель в театре шумном,

Где дюжий Аполлон

Партером полуумным

Прославлен, оглушен,

Измученный напевом

Бессмысленных стихов,

Ты спишь под страшным ревом

Актеров и смычков?

Или, мудрец придворный,

С улыбкою притворной

Пред лентою цветной

Поникнув головой,

С вертушкою слепой

Знакомиться желаешь?

Иль Креза за столом

В куплете заказном

Трусливо величаешь?..

Нет, добрый Галич мой!

Поклону ты не сроден.

Друг мудрости прямой

Правдив и благороден;

Он любит тишину;

Судьбе своей послушный,

На барскую казну

Взирает равнодушно,

Рублям откупщика

Смеясь веселым часом,

Не снимет колпака

Философ пред Мидасом.

Пускай не дружен он

С Фортуною коварной,

Но Вакхом награжден

Философ благодарный,

Когда сей бог младой

Вечернею порой

Лафит и грог янтарный

С улыбкой на устах

В стекле ему подносит

И каплю выпить просит,

Качаясь на ногах.

Мечтанье обнимая,

Любовь его ведет,

И дружба молодая

Венки ему плетет.

И счастлив он, признаться,

На деле, не в мечтах,

Когда минуты мчатся

Веселья на крылах;

Когда друзья-поэты

С утра до ночи с ним

Шумят, поют куплеты,

Пьют мозель разогретый,

Приятелям своим

Послания читают

И трубку разжигают

Безрифминым[67] лихим!..

Оставь же город скучный,

С друзьями съединись

И с ними неразлучно

В пустыне уживись.

Беги, беги столицы,

О, Галич мой, сюда!

Здесь, розовой денницы

Не видя никогда,

Ленясь под одеялом,

С Тибургским мудрецом[68]

Мы часто за бокалом

Проснемся – и заснем.

Смотри: тебе в награду

Наш Дельвиг, наш поэт,

Несет свою балладу[69],

И стансы винограду,

И к лилии куплет.[70]

И полон становится

Твой малый, тесный дом;

Вот с милым остряком

Наш песельник[71] тащится

По лестнице с гудком,

И все к тебе нагрянем —

И снова каждый день

Стихами, прозой станем

Мы гнать печали тень.

Подруги молодые

Нас будут посещать;

Нам жизни дни златые

Не страшно расточать.

Поделимся с забавой

Мы веком остальным,

С волшебницею-славой

И с Вакхом молодым.

ПОСЛАНИЕ К ЮДИНУ[72]

Ты хочешь, милый друг, узнать

Мои мечты, желанья, цели

И тихий глас простой свирели

С улыбкой дружества внимать.

Но можно ль резвому поэту,

Невольнику мечты младой,

В картине быстрой и живой

Изобразить в порядке свету

Все то, что в юности златой

Воображение мне кажет?

Теперь, когда в покое лень,

Укрыв меня в пустынну сень,

Своею цепью чувства вяжет,

И век мой тих, как ясный день,

Пустого неги украшенья

Не видя в хижине моей,

Смотрю с улыбкой сожаленья

На пышность бедных богачей

И, счастливый самим собою,

Не жажду горы серебра,

Не знаю завтра , ни вчера ,

Доволен скромною судьбою

И думаю: «К чему певцам

Алмазы, яхонты, топазы,

Порфирные пустые вазы,

Драгие куклы по углам?

К чему им сукны Альбиона[73]

И пышные чехлы Лиона[74]

На модных креслах и столах,

И ложе шалевое в спальней?

Какая нужда в зеркалах?

Не лучше ли в деревне дальней,

Или в смиренном городке,

Вдали столиц, забот и грома,

Укрыться в мирном уголке,

С которым роскошь незнакома,

Где можно в праздник отдохнуть!»

О, если бы когда-нибудь

Сбылись поэта сновиденья!

Ужель отрад уединенья

Ему вкушать не суждено?

Мне видится мое селенье,

Мое Захарово[75]; оно

С заборами в реке волнистой,

С мостом и рощею тенистой

Зерцалом вод отражено.

На холме домик мой: с балкона

Могу сойти в веселый сад,

Где вместе Флора и Помона