Раненые звезды - [87]

Я вздохнул, поднял взгляд, и, наконец, решился посмотреть ей в глаза.

– Зачем? – спросил я, – зачем ты это сделала?

– Одна из причин в том, – спокойно ответила Камелия, – что я сама не слишком религиозна. Я не хотела паники. Из большого состава Совета рано или поздно произошли бы утечки. Дело в том, что миф о конце света говорит, будто незадолго до него нас посетит марсианское воплощение Ареса. Тебя могли принять за божество, начались бы брожения в обществе – которые совсем некстати в условиях военного времени.

– А другая?

– Что – другая? – переспросила Камелия.

– Ты назвала одну из причин. Какие ещё есть?

– Ах, это, – она улыбнулась, – наша власть, как и любая власть в природе, неоднородна. Я принадлежу, скажем так, к прогрессистам. Я верю, что наша конфронтация с Фаэтоном имеет принципиальное разрешение. Мы способны разложить их культурно, если навяжем правила игры, установив перемирие. И мы к этому идём.

– А появление живого воплощения бога последних дней способно этот план разрушить… – произнёс я.

– Точно! – она кивнула, – был, конечно, вариант выдать тебя за шпиона фаэтонцев. И не оживлять. Но этого мне тоже не хотелось. Очень уж интересные у тебя гены.

– Да? – усмехнулся я, – и чем же?

– Мы не способны создавать конструкты такого уровня. И не будем способны ещё лет двести, – ответила Камелия.

– Значит, ты точно уверена, что я конструкт?

– В этом не может быть ни малейших сомнений, – она снова улыбнулась, – ты ведь успешно прошёл инициацию. И приобрёл такие возможности, которые мы не то что спроектировать – даже вообразить себе не могли. У тебя в мозгах теперь квантовый компьютер! Так кто ты, Гриша?

– А сама как считаешь? – наплевав на вежливость, вопросом ответил я, – у тебя ведь есть какие-то гипотезы? Раз ты неверующая.

– Есть, – она кивнула, – собственно, варианта всего два: ты или конструкт создателей. Или конструкт иной, очень высокоразвитой цивилизации, которая решила вмешаться, и оценить, что у нас тут вообще происходит.

Я вздохнул, сцепил пальцы. Потянулся. Почесал подбородок.

– Ты ведь мне не поверишь, если я скажу, что сам не знаю? – спросил я.

– Не оскорбляй мой интеллект, Гриша, – Камелия покачала головой, – я знаю, что ты не потерял память. У тебя иногда проскакивали… скажем так, очень странные вещи. Нет, не часто – в целом ты отлично себя контролировал – но я ведь очень внимательная, знаешь ли.

Я снова вздохнул. Снова почесал подбородок. И, наконец, решился сказать правду.

– Понимаешь какая ситуация, – сказал я, – дело в том, что я и правда не знаю, кто я.

Она разочаровано опустила глаза.

– У меня были отец и мать, – продолжал я, – которые уверены, что родили меня сами. Был, правда, один странный эпизод незадолго до моего зачатия… мама рассказывала. Но это совершенно ничего не доказывает.

– Всё-таки ты с Фаэтона? – заинтересовалась Камелия.

– Нет, – я покачал головой, – если быть совсем точным – я с третьей планеты.

– С третьей? – она чуть нахмурилась, – ледяной мир… это бессмыслица какая-то! Там что, есть скрытая колония?

– Мы называем свой мир Земля, – продолжал я, – слово «Земля» я произнёс на русском.

У Камелии округлились глаза.

– И до моего рождения еще около миллиарда лет, – продолжал я, – марсианских лет.

– Не понимаю, – сказала она, – объясни.

Я коротко пересказал ей свою историю, подробно остановившись на цепи событий, которые привели к моему появлению на дальней орбите древнего Марса.

Она слушала не перебивая, уставившись на меня своими глазищами. Этот взгляд сбивал меня с мысли, поэтому, не прерывая рассказа, я принялся разглядывать статую местного божества. Это помогло собраться с мыслями.

– Значит, ты видел создателей? – спросила она, когда я закончил.

– Не самих создателей – только результат их деятельности. На момент, когда я попал в прошлое, они успели уничтожить все следы цивилизации на внешних планетах.

– Фаэтона в вашем времени нет… а Марс – безжизненная планета? Так?

– Всё верно, – кивнул я.

– Хотя миллиард лет… это ведь очень много… это ни о чем не говорит… – пробормотала она себе под нос, словно отвечая на какие-то собственные мысли.

– Те данные, которые успели собрать земные зонды о Марсе, – безжалостно продолжал я, – позволяют предположить, что около двух с половиной миллиардов земных лет на планете произошла крупная катастрофа. Возможно, столкновение.

– Два с половиной земных? – спросила Камелия, и сама ответила на свой вопрос: – около миллиарда наших.

– Ага, – кивнул я, и улыбнулся, – плюс минут сто миллионов лет.

– Всё равно это плохо, – Камелия нахмурилась, – очень плохо. Может быть, верующие не так уж и неправы.

10

Предполагаемый корабль фаэтонцев больше не давал корректирующих импульсов. Не шёл он и под ускорением. Согласно данных обсерваторий, он просто растворился в межпланетном пространстве, включив, видимо, все возможные маскировочные щиты.

У нас была расчетная траектория, но она не могла быть точной – слишком многие параметры остались неизвестными: масса объекта, форма, развесовка, точка приложения усилий маневровых двигателей… в общем, их было столько, что окно сближения с Венерой оставалось довольно размытым. Больше того – траектория могла быть теоретически направлена вовсе не на Венеру. Сближение с Землёй из той точки, где они давали корректирующий импульс, тоже было возможно.