Рандом - [55]
Давно стемнело. В ночи остался единственный хозяин – огонь. Он лениво переваривал темноту, озаряя яркими вспышками стены и мое лицо. Сусанин устроился в кресле рядом со мной. В его руке привычно возник бокал с темным содержимым. Может, коньяк, может, виски. Кто разберет?
- Ты думаешь о том же, о чем думаю я? – спросил он.
Я ни о чем не думала. Но стоило ему спросить, я сразу поняла, о чем идет речь.
- Верка? – я подняла на него усталые глаза.
- Точно. Похоже, мы похоронили не ту.
- Или кто-то решил продолжить ее дело.
- Возможно. Такая мысль тоже приходила мне в голову.
- Или еще одно или.
- Какое? Что ты имеешь в виду?
- То, что с самого начала киллером была не она. У беременной тетки сдали нервы. Или завелись тараканы.
- Ничего себе тараканы, - Макс поставил бокал на столик. – Ты хочешь сказать, что она решила закосить под киллера? На фига?
- Похоже, ей вообще жизнь была до большой звезды. Осточертело все настолько, что она решилась на самоубийство. В смысле, я не так выражаюсь. Захотела перед смертью сказать нам все, что о нас думает. Какое мы тут все дикое… дерьмо. Думала, ее сразу грохнут, а когда все затянулось, сил у нее не осталось. Чтобы ждать.
Макс подумал.
- Вполне могло такое быть. Значит, впереди у нас по-прежнему два врага.
- Киллер – это понятно. А второй-то кто?
- Зима, Влада. Зима. Не все ее переживут, так мне думается.
- Значит, у тебя весной прибавится последователей. Как видишь, я уже готова вступить в твои ряды. Свободная, - и чуть не подавилась слезами, которые пошли горлом.
- Влада, - вдруг услышала я слабый голос Кира и подскочила – откуда только силы взялись?
Мы вдвоем ворвались к нему в спальню – только я чуть раньше. Белый как простыня Кир протягивал мне руку.
- Не уходи, Влада, - прошептал он. – Будь со мной. Рядом, - он бросил безвольную руку на кровать.
- Кир, тебе нужен покой, - пролепетала я, но он не слушал.
- Ляг рядом. Пожалуйста…
Сусанин пожал плечами. Кровать была широкой. Я решила, что ничего страшного не будет, если я примощусь рядом и дождусь, пока он уснет. Я разулась, легла. Рука Кира нащупала мою и легко сжала. Сусанин заботливо накрыл меня еще одним одеялом, подоткнул под спину.
- Ну ладно, ребята, спокойной…
- Макс, не уходи, - неожиданно для себя попросила я. – Прошу тебя, прошу.
Я не хотела, не могла оставаться с Киром наедине. Еще одну смерть мне не пережить.
Может, Макс понял это.
- Прошу тебя, Макс, – шептала я, - ложись рядом. Тут места хватит. Я очень тебя прошу. Прошу…
Почти во сне я почувствовала, как Макс устраивается за моей спиной. В тот момент, когда его дыхание скользнуло мне по уху, а тяжелая рука опустилась на плечо, я отключилась.
Так мы и проспали до утра. Втроем.
… И первой моей мыслью после пробуждения была та же – втроем? Мы еще втроем, или?..
Глава 3. Not found
Not found
Полдня с самого утра я гонял по городу на снегокате. Не, дел особых не было. Какие на хрен у нас у всех дела? Смех один. Отчима навестил. Ну, как навестил, хавку ему привез, пива там. Жиртрест ни хрена в последнее время с дивана не вставал. Лежал себе, дергался временами. Смешно так, руками и ногами. Типа, если ему очки виртуальные на морду нацепить, то вполне можно подумать, что проходит очередной уровень, до конечной точки. Могилы. И губами шлепал еще иногда – этот свой обычный бутерброд, нарезку из «благодарна-оболтусу-путевку в жизнь».
Когда отчим говорил, из его рта летели брызги крови. Все вокруг – обои, диван, стол, ковер – все заляпали темные пятна. Он скоро сдохнет, факт. Самое обидное, что во мне давно перегорели все эти жалости-радости. Ничего я не чувствовал, когда смотрел на то, как он задыхается. Хоронить я его не собирался. Пусть сгниет тут, вместе с квартирой. С домом. Все, чего мне хотелось забрать, давно заняло свое место на Крестовском. Фотки там, старые – мать делала, еще ножи. Один я помню, как отобрал у парня в драке. Здоровенный такой был детина. И… стыдно сказать – игрушка. Аттракцион неслыханной щедрости - отчиму в башку стукнуло подарить мне железную дорогу. Он тогда за матерью ухлестывал, естественно, хотел перетянуть на свою сторону мальца. Я тут подумал: может, за железную дорогу я и подарил ему семь месяцев жизни? Не знаю. Хрен ли тут глобальные вопросы решать, если мы в себе не можем разобраться. К нам-то судьба по-другому отнесется – это шизики уходят, не чувствуя боли. Харкают себе кровью, или что там, и молча копыта отбрасывают. Только один день им отмерили и не повезло тем, кто проболел в этот сраный день. Хотя, по всему, долго мучиться не получилось.
Ладно, к чему это я? А. Шизики в большинстве своем без боли ушли, а вот мы… Как уходить будем, только одному… кому-то известно. А тех, кто останется, все равно со временем эпидемия какая-нибудь задушит. Когда кончится срок годности у тех лекарств, которыми мы, как придурки, запаслись. Ну, вырубило и вырубило человечество. Подумаешь, потеря.
Подумать только, от Питера через годик-другой останется человек тридцать – ну, старперы же, понятное дело, вымрут, верно? Да от Москвы столько же. Что уж тут говорить о других городах. Все человечество в лучшем случае насчитает тысячу лет через пять. И Сусанин прав – неизвестно еще какие дети станут рождаться. Или известно – тогда не так скучно подыхать. Типа, с человечеством.
Мир под лучами Гелиона – странный мир. Здесь последнее слово умирающего становится Истиной. Одному мать пожелала здоровья, добра, богатства. Другого отец послал в бесконечное скитание. А есть и такой, что обратил собственного сына в злобное чудовище и обрек его на вечную охоту за людьми.Мгновенно воплощаются в жизнь заклятия навсегда уходящих, только не дано им знать, чем отзовутся эти слова. С Истиной не спорят, но рок кружит предназначением и выводит неведомо куда. И совсем уж непредсказуема судьба Донаты: ведь мать бросила ее на съедение диким зверям…
Антиутопия. Рукотворный мир Андеграунда давно вышел из-под контроля, давно забил на своего творца. Он жил по своим законам. Более того, творил свои собственные. Экспериментируя с теми составляющими, которые сливались, сбрасывались, истекали из саркофагов, хранящихся глубоко под землей, подземный мир производил нечто новое. И это новое нуждалось — в зрителях? — вряд ли. Это нечто нуждалось в подопытных кроликах, на которых так удобно ставить эксперименты. А кто здесь, под землей, стал подопытным догадаться несложно.
Вторая книга дилогии. Он — кочевник. Тот, в ком дремлет природная сила выжженных Гелионом степей. Для него слово — всего лишь прелюдия к убийству. Она — его рабыня, в чьей душе обитают демоны. Однако судьбе угодно было сделать их рабами. В самом сердце Южного леса, где каждый шаг может стать последним, им предстоит борьба не только с загадочными Отверженными и с разбойниками — прежде всего им предстоит вступить в поединок друг с другом. Ежечасно, ежесекундно на собственном опыте проверяя старинную поговорку: тот, кто не гнется — быстрее ломается.
Здесь свой творец — Зона. И создала по образу и подобию своему. Кто сказал человека? Может, кровосос по образу и подобию. Или контролер. Пожалуй, Красавчик рискнул бы поставить именно на контролера. И будет каждому по вере его. И Красавчику по вере воздалось. И смерть досталась на славу. Мышеловка. Для мыши серой, чтоб много на себя не брала. Хлоп — и нет тебя. И никогда не было. Бросится ли кто-нибудь в Зону, чтобы спасти ему жизнь? Красавчик знал ответ на свой вопрос. И он ему не нравился.
11 февраля 1985 года был убит Талгат Нигматулин, культовый советский киноактер, сыгравший в таких фильмах, как «Пираты XX века» и «Право на выстрел», мастер Каратэ и участник секты, от рук адептов которой он в итоге и скончался. В 2003 году Дима Мишенин предпринял журналистское расследование обстоятельств этой туманной и трагической гибели, окутанной множеством слухов и домыслов. В 2005 году расследование частично было опубликовано в сибирском альтернативном глянце «Мания», а теперь — впервые публикуется полностью.
Софья устраивается на работу в банке, а там шеф - блондин неписанной красоты. И сразу в нее влюбился, просто как вампир в гематогенку! Однако девушка воспитана в строгих моральных принципах, ей бабушка с парнями встречаться не велит, уж тем более с красавцем банкиром, у которого и так налицо гарем из сотрудниц. Но тут случилась беда: лучшую подругу похитили при жутких обстоятельствах. Потом и на Соню тоже напали, увезли непонятно куда: в глухие леса, на базу отдыха и рыболовства. Вокруг - волки воют! А на носу - Новый год!.
Все решили за нее. Ей суждено стать инкатором — безжалостным олицетворением королевского правосудия. Занять должность, одно название которой вызывает у людей суеверный трепет. Но сперва ее наставникам нужно полностью изменить ее взгляды на жизнь, привить ей новые идеалы и принципы. Жизнь доброй и впечатлительной девочки превращается в кромешный ад, в котором зверские пытки и убийства — повседневность, а любовь и дружба — строжайшие табу. Все, что ей дорого, немедленно уничтожается ее учителем, ведь инкатор, имеющий привязанности — слабый инкатор.
Рассказы, которые с 2008 по 2010 г., Александр Чубарьян (также известный как Саша Чубарьян и как Sanych) выкладывал в сети, на своём блоге: sanych74.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Каждый месяц на Arzamas выходила новая глава из книги историка Ильи Венявкина «Чернильница хозяина: советский писатель внутри Большого террора». Книга посвящена Александру Афиногенову — самому популярному советскому драматургу 1930-х годов. Наблюдать за процессом создания исторического нон-фикшена можно было практически в реальном времени. *** Судьба Афиногенова была так тесно вплетена в непостоянную художественную конъюнктуру его времени, что сквозь биографию драматурга можно увидеть трагедию мира, в котором он творил и жил.