Рандеву - [14]

И все это — не имея возможности поговорить с Эриком о чем-либо таком, что меня волновало. В плотном расписании не было предусмотрено ни минуты покоя: едва открыв утром глаза, я уже оказывалась в поезде, бешено мчащемся вперед.

Покой я находила только здесь, у озера. Единственный час утром и иногда полчасика вечером, которые были мне совершенно необходимы, чтобы прийти в себя. Я принадлежала себе самой и пользовалась этими моментами без малейшего чувства вины, потому что знала: без них я просто развалюсь, причем очень быстро.

Я не смогла заставить себя читать. Положила книгу рядом и улеглась на спину. Глубоко дыша, раскинув руки. Волны сладкого запаха трав и цветов вокруг. Я смотрела на белые шлейфы самолетов в небе высоко над собой. На птиц, беззвучно паривших ниже, на облака самых разных очертаний, в которых я постоянно угадывала новые фигуры.

Иногда люди говорят, что ко всему быстро привыкаешь и в какой-то момент перестаешь замечать красоту вокруг себя.

Это точно не про меня.

Я не переставала каждый день удивляться тому, что живу здесь, за тысячу километров от «дома», и что эта непостижимо, головокружительно прекрасная природа вокруг — наш сад. Может статься, когда-нибудь и я начну ко всему привыкать. Но еще нескоро.

Я широко взмахнула руками, как бабочка крыльями. Так я делала раньше, на пляже, когда была еще ребенком и считала такие движения позволительными. Улыбнулась, и улыбка осталась у меня на лице. Какое блаженство — медленно провести руками рядом с собой и почувствовать, как мягкие травинки щекочут кожу! Я закрыла глаза.

Некоторые думают, что присутствие постороннего человека можно почувствовать. Его уловит орган, не имеющий ничего общего со зрением, слухом или обонянием. Этот совершенно иррациональный и пока неизвестный умникам от анатомии орган сигнализирует о приближении другого человека и предупреждает, если кто-то за тобой наблюдает. В трамвае, или если ты одна дома, или на улице. Повсюду.

Ученые исследовали этот феномен и в своей бесконечной мудрости сделали вывод, что такого не может быть.

Я открыла глаза. Приподнялась немного, еще не веря, сомневаясь в себе самой.

Рядом стоял Мишель. Руки в карманах заношенных тренировочных штанов, над которыми снова виднелся край серых боксерских трусов. А над всем этим — ни футболки, ни майки. Только кожа. Казалось, что он уже успел постоять так некоторое время и даже не давал себе труда это скрыть. Довольная улыбка постепенно сходила с моего лица. Мишель пожирал меня глазами.

— Красиво здесь, — сказал он.

— А… да, — других звуков у меня не нашлось.

Потом он сказал еще что-то, так тихо, что я не разобрала. Мне показалось: «И ты тоже. Ты тоже красивая», но я не была уверена и не хотела переспрашивать, потому что и так уже смутилась. Мне было неловко, что чужой человек увидел меня в очень интимный момент расслабленности, в один из тех моментов, о которых даже Эрик не знал, что я их себе позволяю.

В ту же секунду Мишель повернулся и пошел обратно, вверх по холму, по направлению к нашему дому. Гибкий, легкий. Он не попрощался и вообще больше не сказал ни слова. Я смотрела на него до тех пор, пока он не скрылся за холмом.

Мишель вернулся.

11

— Мама, мне жарко.

Сын жалобно смотрел на меня. Его щеки слегка раскраснелись.

Изабелле и Бастиану сегодня не надо было идти в школу: учителя бастовали и сейчас проводили демонстрацию где-то в городе. Чего им было нужно на этот раз, я не знала: больше свободного времени, больше денег или то и другое вместе.

Я дала детям бумагу и фломастеры, и теперь Изабелла рисовала пятого кролика, а Бастиан — третий автомобиль. Они раскрашивали рисунки все более неряшливо, и я понимала, что дети недолго просидят спокойно. Им хотелось на улицу, хотелось играть, они становились беспокойными, но половина рабочих сейчас была на крыше, и оттуда без всякого предупреждения то и дело падали камни или куски черепицы. Возле дома опасно. Может быть, взять Бастиана и Изабеллу в город за покупками?

Я посмотрела на часы. Нет, это не выход из положения. Одиннадцать часов — час пик на кухне, так что мы могли бы уехать только после обеда. Мною овладела легкая паника. Господи, да как же я смогу увести детей из дома, если в то же самое время должна подать на стол полный обед?

— Я хочу на озеро, — сказала Изабелла.

— Да! — немедленно поддержал сестру Бастиан. — Купаться!

— Купаться холодно, — ответила я.

— И совсем не холодно! — это они завопили хором.

— Нет! Все-таки уже не лето. Купаться нельзя.

Бастиан перечеркнул рисунок зеленым фломастером.

— А когда мы поедем в Голландию?

— Когда дом будет готов.

Две пары глаз испуганно уставились на меня.

— Так это же еще через сто лет!

Я улыбнулась и заправила выбившийся локон Изабелле за ухо.

— Да нет, намного раньше. Я думаю, мы поедем в Голландию на Рождество. Можно будет остановиться у дедушки с бабушкой. Правда, здорово?

Бастиан промолчал, Изабелла продолжала смотреть мне прямо в глаза.

— Мама, мне тут совсем не нравится. Я хочу домой.

Ее жалоба пронзила мне сердце. Нельзя, чтобы они это заметили. Для Эрика наш переезд стал большим захватывающим французским приключением, он занимался тем, о чем уже много лет мечтал. Моя мечта осуществится, когда будут готовы дом и комнаты для постояльцев. Но для Изабеллы и Бастиана это стало