Ранчо у моста Лиан - [24]

— Охотно! — отозвался молодой человек, весело улыбаясь. Они помчались галопом, несмотря на то, что им предстоял далекий и трудный путь. Однако, дон Рафаэль не разу не только не сбился, или не ошибся, но даже ни разу не призадумался о том, по какому направлению им следует ехать. Он ехал впереди отца с такой уверенностью, что эта памятливость сына приводила в восторг старого ранчеро, который гордился и любовался своим сыном.

Было около половины восьмого утра, когда они легким охотничьим галопом подъехали к ранчо, как будто возвратились с утренней прогулки, бодрые, веселые и довольные.

Прошло несколько лет.

Ассунта подрастала и хорошела не по дням, а по часам. Все любили ее и баловали в ранчо, — и прелестный ребенок незаметно стал превращаться в очаровательную девушку! И вот, в один прекрасный день оба сына ранчеро поняли, не смея сами себе в том сознаться, что их детская привязанность к Ассунте превратилась в глубокую и страстную любовь.

Однако дружба братьев и их нежная привязанность друг к другу ни мало не пострадали от этого открытия: они так искренне и так глубоко любили друг друга, что, даже не высказываясь, пришли к какому-то немому соглашению относительно того, что обоим им следует предоставить Ассунте сделать выбор между ними, при чем каждый из них заранее решил принять беспрекословно свой приговор из ее уст.

Что же касается коварной Ассунты, то она, по-видимому, любила одинаково обоих братьев; она не делала между ними никакого различия и беспристрастно относилась к обоим, наделяя и того, и другого своими милыми улыбками и ласковыми словами.

Любила ли она или же не любила ни того, ни другого, нельзя было сказать, — а если и любила, то которого из двоих?

Этот вопрос давно уж мучил обоих молодых людей, но если их любовь к прелестной молодой девушке ясно читалась в глазах двух братьев, то ни тот, ни другой не решались бы ни одним словом намекнуть Ассунте на это чувство, таившееся у них на душе.

Но с теш поры, как любовь сделалась постоянной гостьей в ранчо, веселье куда-то улетело из него, и прежней беззаботной резвости и шуток не стало.

Только одна Ассунта еще пела иногда, но и ее песни утратили прежнюю откровенную веселость, придававшую им такую необычайную прелесть.

Здесь следует сказать, что дон Сальватор решился ради своей племянницы на большую жертву; а именно, не смотря на глубокую скорбь об утрате своей жены, он решил жениться вторично для того, чтобы его приемная дочь не росла без материнского присмотра, тем более, что он сознавал себя по справедливости совершенно неспособным дать этой девочке необходимый для нее надзор и уход, на что могла быть способна только женщина, а никак не мужчина.

Вдовый ранчеро вспомнил вдруг о своей дальней родственнице, по имени Бенита Мендез. Это было прелестное, милое и кроткое создание, женщина еще молодая и весьма красивая, овдовевшая после трех летнего брака и не имевшая детей. Эта бездетная, красивая и милая вдова была настолько верна памяти своего покойного мужа, что отказала многим завидным женихам, несмотря даже на то, что сама была бедна и терпела не мало лишений. Дон Сальватор всегда очень любил и уважал эту прекрасную молодую женщину и восхищался ее кротким и милым нравом.

И вот, он без всяких дальних околичностей, явился к ней и вместо любовного признания сказал ей, что горюет об утрате своей жены не меньше, чем она горюет о своем муже, но что вследствие неожиданной смерти брата ему выпало на долю воспитание маленькой дочери покойного, а он не знает, как за это дело взяться, и чувствует себя совершенно неспособным выполнить, как следует, этот священный долг, тем более, что дом его остался теперь без хозяйки и все идет не так, как бы должно было идти. В силу всего этого он явился с просьбой слить ее горе с его горем и ее сожаления с его сожалениями и помочь ему воспитать сироту. Он знал, что просит у нее жертвы, потому что не надеялся на любовь ее к нему, точно также как не смел обещать ей свою любовь, но зато обещал ей глубокую признательность и доставлял ей случай сделать по истине доброе дело.

Молодая женщина отвечала милой улыбкой на это странное признание и молча опустила свою руку в его руку. Месяц спустя состоялась свадьба молодой вдовы с доном Сальватором.

На этот раз, однако, пословица оказалось неверной: мачеха страстно полюбила свою прелестную падчерицу так, что Ассунта действительно нашла в ней родную мать и почувствовала себя более счастливой чем когда либо.

Впрочем, донна Бенита имела все, чтобы заставить всех и каждого полюбить себя.

Сыновья ранчеро, которые сначала смотрели с досадой и неудовольствием на то, что чужая женщина занялась в доме их отца место их покойной матери, видя, как мила, скромна, кротка и ласкова была эта чужая женщина, мало-помалу, невольно полюбили ее от всей души.

Но наиболее необычайным делом явилось то, что случилось с самими молодыми супругами. Они так хорошо сумели слить свое взаимное горе по усопшим, что месяц спустя после брака уже любили друг друга, как голубки, что немало удивляло и при этом радовало их самих. Донна Бенита была действительно хорошая женщина во всех отношениях. И как женщина, она была и проницательна, и чутка, а потому от нее не укрылось то, как маленькая девочка ее постепенно превращалась во взрослую девушку, как беззаботное детское веселье сменила тихая, молчаливая грусть. Все это не даром тревожило ее; она стала доискиваться причины этой перемены и вскоре нашла ее, но теперь положение ее оказалось весьма затруднительным: она не знала, что ей теперь делать и как быть.