Рамсес II Великий. Судьба фараона - [112]

Ка Хаемуасета покинула его тело.

* * *

Колосс был почти двадцать локтей в высоту. Его массивное тело с выставленной вперед левой ногой венчало безмятежное лицо фараона с накладной бородкой. Справа от него находилась фигура женщины, в три с половиной раза меньше по размеру. На картуше из розового камня значилось, что это Первая Царская супруга.

Рамсес повернулся к скульптору и кивнул.

— Хорошо, — сказал он.

Тот поклонился, польщенный, и шестеро помощников последовали его примеру.

Рамсес посмотрел на Нефертари.

— Мне тоже нравится, — сказала она.

Да разве могло быть по-другому? Ее во всеуслышание объявили Первой. Первой женщиной царства! И пусть рядом с изваянием супруга ее собственная статуя кажется колоском, выросшим возле пальмы.

Новые поклоны скульптора и каменотесов.

Царственная чета отправилась в храм, чтобы принести дары богу. Песнопения наполнили жилище бога, им вторили звуки цитры.

Рамсес поцеловал ноги статуи. Нефертари сделала то же самое. Сопровождавшие их писцы уставили столики, расположенные по обе стороны от изваяния бога, горшочками с благовониями и разложили там же цветки лотоса.

Царь проявил щедрость по отношению к небесным силам, дарующим людям жизнь.

А в Уасете, на берегу Великой Реки, их сын, юный жрец, смотрел, как на волнах покачиваются охапки цветов, которые люди бросали в воду, — в подарок богу реки Хапи. Цветы плыли по реке и не тонули. Он тоже бросил несколько веток цветущего розового куста. Временами ему казалось, что цветы, собираясь в островки, образуют плавучие сады. В окружающей Хаемуасета толпе его взгляд выделил мальчика, улыбавшегося во весь рот. Странно было видеть такую радость на лице столь несчастного существа: мальчик был горбат и одна нога его была короче другой. И все же глаза его сияли.

— Правда здорово? — спросил он стоящего неподалеку Хаемуасета.

Тот кивнул, обескураженный такой жизнерадостностью несчастного калеки. Он, живший в красоте и роскоши, никогда не видел, чтобы люди, у которых есть все, бывали так счастливы. В руках юный жрец держал последнюю розовую ветку, которую еще не успел преподнести в дар животворному Хапи. Он протянул ее мальчику.

— Брось ее для меня!

Мальчик, просияв, схватил ветку и, держась за руку Хаемуасета, бросил ее так далеко, как смог.

— Смотри, смотри! — радостно вскричал он.

Ветка всплыла и медленно двинулась вниз по течению. Река унесет ее в море.

Высоко в небе парил ястреб, наблюдая, как люди приносят жертвы реке, реке, но не ему. Ястребы не едят роз. И он полетел прочь.

Исторические и библиографические справки

Жизнь и обычаи Древнего Египта, как и многое из далекого прошлого, давно стали частью современной мифологии, обогатились живучими предрассудками. Колоссальные монументы, великолепные образцы скульптуры, правда, зачастую однотипные, своеобразный язык, древность, которая, казалось, ставит под сомнение само восприятие времени и современности, когда стиль жизни стремительно меняется, а нравы предшествующего поколения кажутся потомкам почти доисторическими, — все это способствовало формированию чуть ли не сверхъестественного образа. В свое время была очень популярна теория о том, что пирамиды в Гизе построили инопланетяне. Все, за исключением, пожалуй, плеяды талантливейших египтологов, с которыми я имел честь познакомиться и чья жизнь больше похожа на религиозное служение, привыкли считать Древний Египет идеальным миром, которым правила вневременная мудрость под эгидой наделенных божественной природой фараонов.

Мистификация всегда является первоосновой недоразумений, которые впоследствии приводят к ложному пониманию, измышлениям и нагромождению откровенного вздора.

Корни ее, однако, уходят в далекое прошлое. Так, по мнению многих историков, до того, как написать Афинскую Конституцию, греческий мудрец Солон отправился за наукой к египетским жрецам. Сомнительная басня: если судить по текстам самого Солона, ценных знаний он в Египте не почерпнул. Достаточно упомянуть о том, что основы теократической системы Древнего Египта противоречат принципам эллинского мышления. Через двадцать шесть столетий Бонапарт, в свою очередь, оседлал любимого многими конька таинственной древности: «Солдаты, с высоты этих пирамид на вас взирают сорок столетий!» Упомянем попутно, что не сорок, а сорок пять. Но это не важно, египтомания стала набирать обороты, и престиж всего связанного с Египтом достиг такой высоты, что популярная в девятнадцатом столетии французская хиромантка и предсказательница звалась «Мадам из Фив».

Нам жаль разочаровывать профанов, утверждая, что египтяне были такими же людьми, как мы с вами, и жилось им намного тяжелее. В течение этих якобы сорока веков продолжительность жизни ограничивалась тридцатью пятью годами и правили страной фараоны-тираны. Опираясь на раздутый штат чиновников, которому позавидовали бы даже правители СССР, и огромную массу жрецов — такого количества священнослужителей не было даже при папах в пятнадцатом веке, — фараон обладал неограниченной властью над страной, насчитывавшей от Верхнего Египта до Дельты порядка миллиона жителей. И при этих считающихся столь мудрыми правителях в стране процветали убийства, мошенничество и насилие; если бы в те времена в Египте издавались газеты, в колонках хроники вы прочли бы то же самое, что читаете каждый день в современной прессе.