— Боже мой, — сказал Фрост. — Боже мой.
Я пошел вперед, к автобусной остановке. Он двинулся за мной. В глазах у него была какая-то муть.
— Хочется знать, что именно натолкнуло вас на след этой организации?
— Ценная информация от осведомителя.
— Какого осведомителя?
— Мошенника в красном пальто с блестящими волосами и с сумкой из крокодиловой кожи. Нельзя выдавать информаторов.
Он вздохнул. Покачал головой, остановился и достал из кармана пиджака обрывок ленты телекса.
— Знакомы с австралийским полицейским по имени Портер?
— Конечно.
— Вот что он прислал вам. — Протянул ленту. Я прочел четко отпечатанный текст: «Скажите этому томми, художнику, спасибо».
— Вы отправите ответ?
— Давайте.
— «Какие сложности!»
Стоял в темноте рядом с домом Дональда и смотрел в окно.
Он сидел в освещенной гостиной перед портретом Регины. Рамы по-прежнему не было. Вздохнул и позвонил.
Дональд долго шел к двери. Открыл.
— Чарльз! — Он вяло удивился. — Думал, ты в Австралии.
— Вчера вернулся.
— Входи.
Мы прошли на кухню.
Уселись за стол друг против друга. У него вид изможденного пятидесятилетнего человека.
— Как твои дела? — спросил я.
— Дела?
— Торговля, вино.
— Не хожу в офис.
— У тебя никогда не было проблем с наличными деньгами. Скоро будут.
— Ну и ладно.
— Ты зациклился. Как иголка в проигрывателе.
Не прореагировал.
— Полиция знает, что не ты устроил ограбление.
Медленно кивнул.
— Этот человек… Пришел и сказал. Сегодня утром.
— Очень хорошо.
Не ответил.
— Нужно кончать с этим, Дональд. Она умерла. Мертва уже пять недель и три дня. Хочешь увидеть ее?
Он ужаснулся.
— Нет! Конечно нет!
— Тогда перестань думать о ее теле.
— Чарльз! — резко встал, громыхнув стулом. Был оскорблен, разгневан.
— Она в холодном шкафу, — сказал я. — А ты хочешь, чтобы была в ящике, в холодной земле. В чем разница?
— Уйди, — сказал он громко.
— Та часть Регины, по которой ты убиваешься, это только коллекция минералов. Это… не Регина. Настоящая Регина в твоем мозгу. В твоей памяти. Единственно возможная ее жизнь — помнить о ней. В этом бессмертие. Ты убиваешь ее снова и снова, не желая больше жить.
Он повернулся и вышел. Мне было слышно — направился в гостиную. Подождал минуту и двинулся за ним. Белая дверь была закрыта. Открыл ее. Вошел. Он сидел в кресле, на своем обычном месте.
— Уходи.
— Забираю эту картину с собой в Лондон, — сказал я.
Встревожился. Встал.
— Нет.
— Да.
— Ты не можешь. Ты мне ее подарил.
— Ей нужна рама, — сказал я. — Иначе она покоробится.
— Ты не увезешь ее.
— Можешь поехать со мной.
— Не могу уехать отсюда.
— Почему?
— Не будь идиотом, — сказал раздраженно. — Ты знаешь — почему. Из-за…
Его голос замер.
— Регина будет с тобой там, где будешь ты. Где бы ты ни думал о ней, она будет с тобой.
Молчание.
— Ее нет в этой комнате. Она в твоей голове. Ты можешь уехать отсюда и взять ее с собой.
Молчание.
— Она была великолепной. Без нее чертовски плохо. Но она заслуживает лучшего, самого лучшего из того, что ты можешь сделать.
Молчание.
Подошел к камину и снял портрет. Регина улыбалась, как в жизни. Не доделал как следует левую ноздрю, подумал я.
Дональд не пытался остановить меня.
— Выведем твою машину, поедем ко мне. Прямо сейчас.
Пауза.
— Пойдем.
И тогда он заплакал.
Я перевел дух, переждал.
— Ладно. Как у тебя с бензином?
— Мы можем, — сказал он, шмыгнув носом, — заправиться по дороге.
