Ральф де Брикассар - [73]

— Но его видели однажды в Порт-Роузе смертельно пьяным, — сказала кузина Мелисандра. Сказала с большим сомнением, потому что все остальные присутствующие хотели теперь услышать другое.

— Кто видел его? — властно вопрошал дядя Роберт. — Кто видел его? Старик Джимми Стренг сказал, что видел его. Я не поверю ни единому слову Джимми Стренга, даже если он поклянется. Он сам слишком много пьет. Его можно самого почти всегда встретить пьяным. Он сказал, что видел де Брикассара, когда тот пьяным лежал на скамейке в Порте. Вот! Де Брикассар спал там! Не стоит беспокоиться по этому поводу.

— Но его одежда… и эта развалившаяся машина, — неуверенно вставила миссис Джексон.

— Эксцентричность гения, — провозгласил дядя Роберт. — Ты же слышала, Вурж сказала, что он Фрэнк Стеджер. Я не разбираюсь сам в литературе, но слышал, как лектор из Нью-Йорка говорил, что книги Фрэнка Стеджера принесли Америке славу на литературной карте мира.

— Я думаю, мы должны простить ее, — воскликнула миссис Джексон.

— Простить ее?! — заорал дядя Роберт. В самом деле, Амалия была невообразимо глупая женщина. Не удивительно, что бедняжка Вурж устала жить с ней вместе. — Ну, конечно, я думаю, что лучше простить ее. Вопрос в том, простит ли де Брикассар нас.

— Что, если Вирджиния будет настаивать на разрыве с ним? Ты не представляешь себе, какой она бывает упрямой, — сказала миссис Джексон.

— Предоставь все мне, Амалия. Предоставь все мне. Вы, женщины, и так слишком многое испортили. Все это дело вы просмотрели с самого начала до конца. Если бы вы несколько лет назад немного побеспокоились, она не выбилась бы из колеи, как это случилось. Сейчас просто оставьте ее одну, не надоедайте ей советами и вопросами, пока она сама не будет готова разговаривать. Она, вероятно, сбежала в панике, потому что испугалась его гнева за то, что обманула его. Как удивительно все совпадает, что Стинер сказал ей эту невероятную глупость. Вот что получается, когда ходишь к незнакомым докторам. Но во всяком случае мы не должны обвинять поспешно свою бедную девочку. Де Брикассар должен прийти за ней. Если он не придет, я поймаю его и поговорю, как мужчина с мужчиной. Он может быть миллионером, но Вирджиния принадлежит к роду Джексонов. Он не сможет унизить ее только потому, что женщина ошиблась насчет своего сердечного заболевания. Даже если он этого захочет. Вурж многое пережила. Я привык называть ее «Вурж», но она больше не ребенок. Запомни это, Амалия. Будь добра к ней и снисходительна.

Это было что-то невероятное — ожидать от миссис Джексон, чтобы она была добра и снисходительна. Но она постарается. Когда ужин был готов, она поднялась и спросила Вирджинию, не хочет ли она выпить чаю. Вирджиния отказалась от чая. Она просто хотела быть одна. Миссис Джексон безропотно оставила ее в одиночестве. Она даже не напоминала ей о нарушении дочернего долга и обязанностей. Разве можно было говорить такие вещи жене миллионера, даже если это твоя родная дочь?

46

Вирджиния с тоской оглядывала комнату. Она оставалась абсолютно такой же, и сейчас Вирджинии казались совершенно невероятными те изменения, которые произошли в ее жизни с тех пор, когда она спала здесь в последний раз. Это даже было как-то неприлично, что все так неизменно в комнате. По лестнице как будто спускалась королева Луиза, и никто не пустил бы в дом жалкого щенка укрыться от дождя. На окнах висели пурпурные шторы, стояло зеленоватое зеркало. За окном магазин автомобильных запчастей, за ним станция все с той же заброшенной кокетливой вертушкой.

Старая жизнь ждала здесь, как беспощадный людоед, существовавший в постоянном ожидании новых жертв. Неожиданно Вирджинией овладел зверский ужас. Когда спустилась ночь, она разделась и легла в холодную постель, охваченная все тем же ужасом, в то время как в сознании ее проплыли смутные видения и воспоминания об острове под звездами. Костры, милые домашние шутки и игра слов, ласковые забавные коты, огни, мерцающие над сказочными островами, лодка, стремящаяся по озеру колдовским утром, белые березы, светящиеся среди темных елей, как дивные женские тела, зимние снегопады и красные, как розы, огни заката, озеро, полное лунного света, все прелести ее утреннего рая. Вирджиния не могла позволить себе думать о Ральфе. Только об этих незначительных мелочах. Она не вынесла бы воспоминаний о Ральфе.

Но она все-таки не могла спрятаться от мыслей о нем. Вирджиния скучала без него. Она хотела его рук, обнимающих ее, его лицо напротив своего. Женщина вспоминала его теплые взгляды, жесты, слова, редкие комплименты, заботу. Она берегла все это, как другие женщины, должно быть, берегут драгоценности: ничего не было забыто с самого первого дня их встречи. А сейчас осталась только память. Вирджиния закрыла глаза и стала молиться.

— Дай мне Бог запомнить все! Пусть ничего не пропадет из памяти.

Хотя было бы лучше забыть. Агония тоски и одиночества не была бы так ужасна, если можно было бы что-то забыть. И Мэй Уэйтерс. Эту блистательную женщину, с белой кожей, черными глазами и сверкающими волосами. Женщину, которую Ральф любил. Женщину, которую он любит до сих пор. Разве он не говорил ей, что никогда не меняет своих взглядов? Эта женщина ждет его где-то. Она была бы подходящей женой для богатого и известного человека. Ральф женится на ней, конечно, после того, как разведется с Вирджинией. Как ненавидит Вирджиния эту женщину! Завидует ей! Ведь этой женщине Ральф сказал: «Я люблю тебя!» Вирджинии было интересно, каким тоном произнес Ральф эти слова: «Я люблю тебя», какой свет был в его темно-синих глазах при этих словах. Это было известно только Мэй Уэйтерс, и Вирджиния ненавидела женщину за эти слова, ненавидела и завидовала ей.