Ракетой на Луну - [31]

Нет, это был человек, при всей глубине душевных переживаний далекий от обманчивых фантазий, и мысль, которую он вынашивал в себе, не могла выходить за пределы осуществимого!

В таком случае, рядом с ней идет человек, готовый дерзнуть на чудовищное; человек, впервые решившийся пуститься в неведомое, безбрежное море пространства, Колумб звездного мира!

Эта мысль взволновала ее, погнала кровь быстрей по ее жилам — и она вдруг перестала понимать, как этот человек может так спокойно и раздумчиво говорить о Гете, о тишине старинных немецких ландшафтов, о будничном. Ведь он собирается совершить невозможное!

Перед ее умственным взором с безумной быстротой развернулись необычайные картины. Она видела, как этот человек садится в одну из гранат, под громовые апплодисменты необозримых человеческих полчищ, взмывает в эфир и исчезает крохотной точкой в беспредельности. Она видела себя среди этого людского моря, видела, как он с нею одной попрощался последним рукопожатием, видела его продолжительный серьезный взгляд — и тысячи других взглядов, уставившихся на нее. Как мошка, пропала блестящая точка в небесной синеве. Серьезный лик луны смотрел на нее сверху, споры возбужденно вспыхивали и перекатывались в толпе со всех сторон, — а она стояла на широкой равнине в удручающем одиночестве и смотрела вверх. Вдруг небо потемнело, луна стала тёмнокрасной, добродушная физиономия ее исказилась в угрожающую рожу. В сонмище звезд показалась светящаяся точка; она с бешеной скоростью неслась вниз, превратилась в пылающий факел, взорвалась на страшной высоте — и горящие обломки снаряда полетели на землю. Голос, полный смертной тоски, донесся с высоты, назвав ее по имени, и обугленный труп упал возле нее…

Она вздрогнула и слегка вскрикнула.

— Что с вами, мисс Готорн?

Встревожившись, Баумгарт схватил свою спутницу за руки. Она словно проснулась от глубокого сна и, в замешательстве потупив голову, стала шарить в песке кончиком ноги. Лицо ее горело ярким румянцем, когда она, запинаясь и еле слышно, прошептала:

— Неужели это нужно?.. Должны ли вы, именно вы, совершить этот полет в неизведанный край, полный непостижимостей?

И Баумгарт понял, что делается в душе его спутницы; он легонько пожал ее ручку и просто вымолвил:

— Так нужно!

И неужели у вас дома никого нет, кому вы нужны, кого вы любите, кто имеет на вас права — право удержать вас от этого неслыханного дерзания?

— Никого! Я одинок. Но даже существуй люди, имеющие на меня такие права, они должны были бы отступить перед правами, которые имеет на меня общество! Подумайте о миллионах воинов, отправлявшихся на войну в минувшие тысячелетия! Они жертвовали собою для блага целого, жертвовали собою идее. Лишь немногие из них были людьми высокого образования — но все они делали то, что считали своим долгом. Я не был бы собою, если бы не делал того, что должен, что мне предписывает закон моей собственной личности!

— И нет никого, кто мог бы вас удержать?

— Никого! Никого и ничего, кроме чисто технической невозможности выполнить план, который в таком случае пришлось бы отложить на будущее, более благоприятное в этом отношении время. Но я думаю, что и с нашими средствами возможно попытаться. Все тщательно продумано в процессе продолжительной и трудной работы, тщательно проверено с технической стороны, кое-где исправлено. Здесь будет сызнова проверено. Ваш отец и один из лучших инженеров вашей страны сделают с своей стороны все, чтобы этот полет в неизвестность, — мне, впрочем, известную гораздо больше, чем вы думаете! — удался. Но не пугайтесь моих планов, не удручайте своего дружественно настроенного ко мне сердца вымышленными страхами и опасностями.

— А все таки… Зовите меня ребенком, трусихой… мне больно, что нет на свете души, которая могла бы отговорить вас от вашего намерения!

— Нет и не могло бы быть! Этот человек должен был бы подчиниться высшему закону и высшей любви, — любви к человечеству. Если бы он этого не понял, он явился бы скорей воплощением эгоизма, чем любви или дружбы… Ну, протяните мне вашу милую ручку! Благодарю вас за ваше сердечное участие к моей судьбе, я его высоко ценю. Может быть, придет время…

У Баумгарта вырвался смущенный жест. Он не выпускал руки своей спутницы и задумчиво потупился в землю. Опомнившись, он откинул со лба прядь волос, еще раз пожал маленькую ручку девушки и промолвил:

— Не будем больше говорить об этом! Все сложится так, как нужно, ибо „по бронзовым, вечным, великим законам все мы повинны круг бытия свой совершать“.

Солнце почти достигло полуденной высоты. Красноватая дымка испарений окружала его. На юге сгущались темно-лиловые облака; невидимому, собиралась гроза.

Путники быстро и молча зашагали к городу…

ГЛАВА VI

Солнце уже высоко стояло на небе, когда Стэндертон-Квиль наконец проснулся. Он потянулся всем своим могучим телом, громко зевнул и медленно поднялся. Давно уже ему не случалось так хорошо выспаться!

— Право, я буду отныне рекомендовать полеты в гранате, как средство от бессонницы! — шутливо промолвил он. — Правда, в настоящее время это еще дорогое лекарство, но через какую-либо четверть столетия такие гранаты так же просто будут стоять у людей в гаражах, как теперь летательные аппараты с пропеллерами или электрические курьерские автомобили! Без сомнения, эта замечательная поездка с представителем правительства в оледенелые области Севера много будет способствовать популяризация нового средства сообщения. Наконец-то, после необычайно дорогих затрат и продолжительных построек моделей, и опытов, заводы Готорна принесут свой плод и дадут прибыль!