Раиса Немчинская - [29]
Здесь уже настоящая зима, я замерзла с ног до головы, и так страшно быть одной. Макуся! Я так скучаю без тебя и папы, может, папа вернется в цирк?
Мама твоя ходит все время злая-презлая.
Напиши мне что-нибудь хорошее — развесели.
Крепко целую.
Твоя мама»
«15.11.45
Получил твое письмо от 3.11. Что я могу сказать тебе. Я уверен в том, что ты выйдешь победительницей из этого трудного испытания. При твоем опыте, энергии и инициативе другого выхода быть не может. Вопрос этот сугубо принципиален. Но ежели разобраться глубже, кроме принципиальности других предпосылок, не так уж много. И уж раз ты пишешь мне откровенно о своих переживаниях, разреши мне быть так же откровенным.
Мне кажется, что овчинка выделки не стоит. Ты привыкла к „заколдованному кругу“, и тебе кажется, что другой жизни нет. Но она есть и, на худой конец, не хуже, чем та, которую ведешь ты. Не хочу тебя разочаровывать, но если обстоятельства сложатся так, что тебе захочется найти другой выход из положения (а мне кажется, что такие мысли приходят тебе в голову), то обстоятельства вполне позволяют тебе оскорбиться и красиво уйти. Одна телеграмма — и вызов сюда будет готов и послан. Должность с небольшим, правда, окладом будет тебе обеспечена. Пройдет несколько месяцев, порепетируешь и, приготовив себе хотя бы небольшой партерный номер, будешь зарабатывать больше, нежели имеешь и можешь иметь. Это несомненно. Возможности для репетиции идеальные. Довольно издеваться над своими нервами. Все имеет границы. Вот, пожалуй, все, что я могу тебе сказать. Подумай над этим серьезно.
P. S. Мака просит прислать ему „Анатомию театральной куклы“. На фото рядом с ним у радиоприемника был я, но получился таким страшным, что, жалея твои нежные нервы, себя отрезал.
Целую,
Жорж»
«22/XI — 45 г.
К чему удивляться моему молчанию? Не репетирую, ничего не клеится — вот и молчу.
Что писать?! Не о том же, что я, как сыч, сижу и злюсь на все и всех. Я схожу с ума, нервничаю, до бешенства завидую всем, кому только можно позавидовать. Проходит самое лучшее время, самый расцвет моего творчества, а я не работаю, и каждый день без работы старит меня минимум на пять лет.
Жутко вложить столько труда в репетиции, столько мучений и в результате быть где-то в хвосте у жизни, так как одной прямо немыслимо закончить номер.
Ну вот видишь, моя жизнь, как всегда, одна трагедия.
Что у тебя нового? Единственное, что меня радует, так это ваши письма и то, как ты живешь с Маканькой. Безусловно приятно иметь свой дом и вообще ни от кого не зависеть. Разве тебе не надоели вечные переезды и бездомная жизнь?
Что касается демобилизации, то в данном случае, особенно учитывая твой характер, я боюсь что-либо советовать. Все у нас как-то в облаках, неизвестно, на что решиться.
В настоящем меня совсем убивает то, что я совсем не имею одежды, даже в театр не в чем пойти, а сдвигов к лучшему не вижу. По этой же причине вообще нигде не бываю. Читаю книги, но и это не помогает. Воздуха в моей комнатушке совсем нет, и вечно болит голова.
Целую.
Твоя неудачная вечно разочарованная жена»
Происшествие с трамплином было поистине варварским. Было отчего впасть в уныние существу и более уравновешенному, чем Рикки. В разгар репетиций вздумали вдруг проверить прочность трамплина и амортизаторов. С этой целью из-под купола на трамплин сбросили огромный мешок, набитый опилками. Рикки была наверху в артистическом фойе у медпункта, но и туда дошел жуткий звук от падения этого мешка. Прибежала на манеж, но спасти аппарат, изменить что-либо было уже поздно. Трамплин сломан, стойка мостика исковеркана. Тут же сняли аппарат, фамилию Немчинской из расписания репетиций вычеркнули. Все, мол, конец. Ничего из этой затеи не выйдет.
Но Рикки, обычно такая вспыльчивая и неуравновешенная, в самых, казалось, безвыходных ситуациях умела, как это ни странно, взять себя в руки. Когда-то, еще в раннем детстве, в Тамбове, сидела она с мамой и младшим братом на балконе. Вдруг весь дом обволокло дымом, загорелась сажа в трубе на кухне. Раечка всполошилась, заплакала, но мама спокойно изрекла: «Деточка, бери ребенка и иди гулять на набережную». Необычное поведение матери в критическую минуту настолько, видимо, поразило воображение девочки, что наложило отпечаток на всю ее жизнь. Никогда, в моменты неожиданных потрясений, ответственных спектаклей, катастроф, не впадала Рикки в панику, не теряла самообладания, а, наоборот, с олимпийским спокойствием боролась с постигшими ее ударами судьбы.
Вечером того же дня Рикки была на приеме у Стрельцова. В результате их беседы было дано указание срочно отремонтировать все, что сломалось, и создать Немчинской самые благоприятные условия для скорейшего выпуска номера.
Подходил Новый, 1946 год. Репетировала Рикки в одно время с Каран д’Ашом (так тогда писал свой псевдоним М. Н. Румянцев). Он бился с ослом, заставляя его стоять на кирпичах. Выждав момент, когда Каран д’Аш оказался в стороне, Рикки впервые прыгнула без лонжи.
Все сошло на редкость удачно. Подали лестницу, она освободила ноги, спустилась на манеж и тут же полезла на аппарат. Заправила штрабаты и для большей уверенности повторила трюк. Каран д’Аш внизу по-прежнему репетировал с ослом. Артисты, а их тогда в цирке было очень много, одни приезжали, другие уезжали, посмотрели на прыжок и разошлись, занялись своими делами. Тогда все готовили к смотру что-то новое, свое, удивляться чужим удачам было некогда.
Авторы обратились к личности экс-президента Ирака Саддама Хусейна не случайно. Подобно другому видному деятелю арабского мира — египетскому президенту Гамалю Абдель Насеру, он бросил вызов Соединенным Штатам. Но если Насер — это уже история, хотя и близкая, то Хусейн — неотъемлемая фигура современной политической истории, один из стратегов XX века. Перед читателем Саддам предстанет как человек, стремящийся к власти, находящийся на вершине власти и потерявший её. Вы узнаете о неизвестных и малоизвестных моментах его биографии, о методах руководства, характере, личной жизни.
Борис Савинков — российский политический деятель, революционер, террорист, один из руководителей «Боевой организации» партии эсеров. Участник Белого движения, писатель. В результате разработанной ОГПУ уникальной операции «Синдикат-2» был завлечен на территорию СССР и арестован. Настоящее издание содержит материалы уголовного дела по обвинению Б. Савинкова в совершении целого ряда тяжких преступлений против Советской власти. На суде Б. Савинков признал свою вину и поражение в борьбе против существующего строя.
18+. В некоторых эссе цикла — есть обсценная лексика.«Когда я — Андрей Ангелов, — учился в 6 «Б» классе, то к нам в школу пришла Лошадь» (с).
У меня ведь нет иллюзий, что мои слова и мой пройденный путь вдохновят кого-то. И всё же мне хочется рассказать о том, что было… Что не сбылось, то стало самостоятельной историей, напитанной фантазиями, желаниями, ожиданиями. Иногда такие истории важнее случившегося, ведь то, что случилось, уже никогда не изменится, а несбывшееся останется навсегда живым организмом в нематериальном мире. Несбывшееся живёт и в памяти, и в мечтах, и в каких-то иных сферах, коим нет определения.
Патрис Лумумба стоял у истоков конголезской независимости. Больше того — он превратился в символ этой неподдельной и неурезанной независимости. Не будем забывать и то обстоятельство, что мир уже привык к выдающимся политикам Запада. Новая же Африка только начала выдвигать незаурядных государственных деятелей. Лумумба в отличие от многих африканских лидеров, получивших воспитание и образование в столицах колониальных держав, жил, учился и сложился как руководитель национально-освободительного движения в родном Конго, вотчине Бельгии, наиболее меркантильной из меркантильных буржуазных стран Запада.
Результаты Франко-прусской войны 1870–1871 года стали триумфальными для Германии и дипломатической победой Отто фон Бисмарка. Но как удалось ему добиться этого? Мориц Буш – автор этих дневников – безотлучно находился при Бисмарке семь месяцев войны в качестве личного секретаря и врача и ежедневно, методично, скрупулезно фиксировал на бумаге все увиденное и услышанное, подробно описывал сражения – и частные разговоры, высказывания самого Бисмарка и его коллег, друзей и врагов. В дневниках, бесценных благодаря множеству биографических подробностей и мелких политических и бытовых реалий, Бисмарк оживает перед читателем не только как государственный деятель и политик, но и как яркая, интересная личность.