Раиса Немчинская - [2]

Квартира, отведенная Ахаткиным, была большая, и каждая из девочек получила по отдельной комнате с окнами в сад и высокими лепными потолками. Рая тут же упросила соседа ввинтить прямо в розовых купидончиков, порхающих среди голубых цветов и рогов изобилия, два крюка для трапеции. Третий крюк для зубника тогда же укрепили в притолоке двери. Самого зубника, правда, не было. Висеть приходилось на ламповом фитиле.

Вот так, с турника и трапеции, началась воронежская жизнь Раи Ахаткиной. В Воронеже она пришла в большой спорт, окончила школу, начала свою самостоятельную жизнь воздушной гимнастки.

Чем это было вызвано — объяснить не берусь, но в Воронеже тех лет жило много ребят, мечтавших о цирке и готовящих себя к трудной артистической карьере. Назову лишь наиболее прославившихся: Владимир Дуров, братья Макеевы, лучшие, пожалуй, музыкальные эксцентрики советского цирка; Тамара Эдер (тогда Соловьева), воздушная гимнастка, затем укротительница львов и дрессировщица медведей; создатель прекрасных акробатических групп, а впоследствии канатоходец Николай Хибин, начавший работать под псевдонимом Мариано; самые темповые турнисты из выступавших на манежах нашей страны Алексей Козявин, Павел Дрыгин и Константин Бирюков, взявшие потом псевдоним Круффи… Список можно продолжить именами не столь громкими, но, право же, делавшими честь любой цирковой программе 30–40-х годов.

Это странно, однако почти со всеми из них Рая познакомилась много позже, уже во время своих гастролей. А тогда она мечтала о цирке, но мечтала втихомолку, на своей трапеции под розовыми откормленными купидончиками.

Сразу же по приезде в Воронеж Рая записалась в спортивный кружок Дворца труда. Определили ее в детскую группу так называемых «чижиков», куда ей и положено было попасть по возрасту. Но ненадолго. После первого же занятия девочку перевели во взрослую группу.

В кружке Рая особенно увлекалась снарядовой гимнастикой — бумом, турником, параллельными и разновысокими брусьями. Но, овладев наиболее распространенными упражнениями, исполняемыми на этих снарядах, Рая натолкнулась на препятствие, преодолеть которое так и не смогла. В те годы существовало строго соблюдаемое разграничение между женской и мужской гимнастикой. Наиболее сложные, а следовательно, интересные для исполнителей и эффектные упражнения девушкам категорически запрещались. Всякий раз, когда Рая упрямо пыталась переступить запретную черту, инструктор, проводивший занятия, решительно пресекал эти попытки.

Этот инструктор, человек творческий, преданный спорту педагог, Митрофан Ильич Паршин, уже много лет спустя пришел за кулисы Ленинградского цирка поблагодарить гимнастку за прекрасное выступление. Он искренне сетовал о том, что тогда, в Воронеже, не сумел использовать всех возможностей своей ученицы. Он не осмелился, да и не мог преступить категоричность инструкции, но сумел сделать другое, наверное, более важное для человека, мечтавшего об артистической карьере. Паршин не довольствовался обычными показательными выступлениями своих воспитанников, имевшими в городе заслуженный успех. Он устраивал целые физкультурные пантомимы с красочным оформлением, световыми и пиротехническими эффектами. Серия гимнастических или акробатических упражнений подчинялась в них развитию драматургического действия, несла определенную смысловую нагрузку. В кружке Паршина юные спортсмены не только получали физическую закалку и навыки, в них воспитывали еще и умение театрально преподнести спортивное упражнение. Но разве думаешь об этой будущей пользе в четырнадцать или даже в шестнадцать лет? В эти годы живут настоящей минутой.

Поэтому-то так ухватилась Рая за предложение репетировать воздушный номер, с которым к ней обратились после одного из показательных выступлений, где она вызвала особое одобрение зала своей работой на турнике. Алеша Козявин, впоследствии комик в номере Круффи, привел Раю к своему приятелю, в саду которого на врытых в землю столбах с перекладиной была подвешена рамка для воздушной работы. Начались тренировки, и Рая получила первое представление о цирковой аппаратуре, о групповой гимнастической работе. Но занятия продолжались недолго. Лето было дождливое, а, главное, родители владельца аппаратуры желали, чтобы их сын стал инженером, а не каким-то «циркачом».

Однако Рая уже приобрела известность как спортсменка, мечтающая о воздушной работе и имеющая к ней все данные. Тотчас же поступило следующее приглашение. Конечно, и на этот раз она ответила согласием.

Индивидуальные домашние упражнения на трапеции, почти ежедневные тренировки в спортивном кружке, усиленные репетиции с партнерами вовсе не мешали учебе в школе. А ведь были еще занятия музыкой (подавала надежды как пианистка), частные уроки у известной воронежской балерины, да и общественная работа (а ею увлекались в те годы ничуть не меньше, чем теперь) отнимали много времени. Но, уж наверное, молодость для того и существует, чтобы все дела решать играючи, разом.

Была Рая одной из первых в классе, все предметы легко ей давались, но особенно довольна своею ученицей была преподавательница математики. Выпускное сочинение писала на тему «Каким должен быть советский учитель». Все экзамены Рая выдержала блестяще. Но когда перед лицом всего педагогического состава школы и представителей Горнаробраза математичка, гордая успехами любимой ученицы, спросила: «Кем ты хочешь быть в дальнейшем, девочка?» — та, не моргнув глазом, ответила: «Воздушной гимнасткой». Никто, конечно, не понял, о чем идет речь, и Рае пришлось разъяснять, что будет она артисткой цирка. Несчастная учительница всплеснула руками и патетически изрекла: «Для чего же я ее учила!»