Раджпуты. Рыцари средневековой Индии - [18]

Исследователи отмечали, что самые «незначительные» члены правящего клана считают себя равноправными с раджей, а раджу — всего-навсего первым среди равных. И что власть в государстве принадлежит раджпутскому клану в целом. А. Ч. Банерджи писал: «Идентификация клана с государством была наиболее характерной особенностью средневекового раджпутского государственного устройства… Клановая система не только влияла на внутреннее управление в государстве; она стояла на пути политического объединения Раджпутаны… Но также она создала политическую систему, которая сделала неизбежными внутренние конфликты… В каждом раджпутском государстве центральная власть была поэтому постоянно слабой» (22, 110–113).

«Система, по которой земля распределяется между семьями клана и другими наследственными землевладельцами, является основой политического устройства раджпутского государства и составляет ее характерную особенность. Эта система, строго говоря, не является феодальной, хотя в некоторых государствах она выросла в нечто, весьма напоминающее феодализм. Условия службы для членов клана включают военную обязанность и уплату денежного налога радже, но источник самого получения земельного надела нужно искать в том, что некогда клан заселил эти земли, и в том, что соблюдаются принципы родства и чистоты происхождения от первоначальных завоевателей» (62, 1, 59–60). И действительно, в раджпутском государстве было два типа землевладельцев: так называемые «бхумиа», наследственные землевладельцы, в том числе и члены правящего клана; и меньшие числом «грасиа», получившие пожалование от раджи на период их службы правителю; эти вторые не были членами правящего клана и состояли с раджей в феодальных отношениях. Раджа не владел и не мог распоряжаться землею — она вся была собственностью того или иного клана; он мог лишь передать на время право собирать налоги с какого-нибудь ее участка тем, кто ему был полезен, но не был членом его собственного клана. А земледельцы-землевладельцы «бхумиа» были наследственными собственниками участков земли, которые назывались «бапота», т. е. буквально «вотчина», от слова «бап», отец. Дж. Тод отмечал, что это слово — «самое выразительное, самое древнее, самое любимое, самое важное слово его (раджпута) языка для выражения наследства, доставшегося от предков».

Эти данные говорят о том, что феодализма «в чистом виде» у раджпутов не существовало. Отношения между землевладельцами были построены на патриархальной основе, и правовая основа экономических отношений зиждилась на обычном праве раджпутов. Во времена Могольской империи, которая сохранила основные традиционные формы землепользования домусульманского периода, большая часть всех земель принадлежала государству, казне, а правитель распоряжался налогами с нее; именно их он мог пожаловать за государственную службу. Государственные служащие имели ранги, в соответствии с которыми получали наделы, но одновременно должны были выставить в случае необходимости определенное количество вооруженных и готовых к боевым действиям людей. Эта система, называвшаяся «мансабдари», как видим, копировала внешние формы традиционного кланового распределения земельной собственности — вплоть до обязательной воинской повинности.

Дж. Тод в своей книге приводит любопытный факт, свидетелем которого лично был. В 1818 г. рани, главная царица, после смерти своего сына, принца-наследника, назначила в подарок брахману, который помогал при похоронах, участок земли в одном из центральных районов княжества. Имея на руках дарственную грамоту, этот брахман поспешил к джату, хозяину той земли, с требованиями освободить ее. Но джат «холодно отвечал, что он отдаст ему все, что здесь принадлежит рани, — а именно, налог с земли» (79, 1, 406). Сама земля принадлежит земледельцу на правах «бапота». Джат этот, кстати сказать, вполне мог быть рядовым членом раджпутского правящего клана, из какой-нибудь его младшей или боковой ветви. Джатские современные названия семейно-родственных групп сплошь и рядом совпадают с раджпутскими, и это не может быть ни случайностью, ни простым копированием. Это свидетельство той «социально-экономической» разницы между раджпутами и джатами, на которую многие исследователи указывают как на единственный критерий для различения раджпутов и джатов в некогда единой гуджаро-джато-раджпутской племенной общности.

Отсюда ясно, что на территориях, где раджпуты доминировали, они собирали налоги.

Не надо думать, что на территории одного княжества жили только родственные раджпутские линиджи и кланы. Правящий клан и его подданные, в число которых входили и другие раджпутские кланы, «сидевшие» в деревнях княжества, и местные джаты, имевшие раджпутскую родословную, — вовсе не обязательно принадлежали к одной куле. Они могли принадлежать даже к разным Линиям. Неродственные линиджи и кланы ставились на службу правителю княжества уже не по патриархальным механизмам, а методами экономического принуждения. При этом главы всех земледельческих раджпутских кланов и линиджей считались вассалами раджпутского князя; это могла быть иерархия «раджи и махараджа» или «талукдары и раджа».