«Радж» — значит «бродяга» - [3]
Кличка Джек мне не нравилась. Довольно быстро выяснилось, что пёс откликается также на клички Джерри, Джим, Джулай и тому подобные, где есть сочетание звуков «дж». Немного подумав, мы решили, что будем звать пса Радж (от индоевропейского «радж-хадж» – путешествие, путь, дорога). На русский всё это переводилось как «бродяга». В дальнейшем многие думали, что мы назвали собаку в честь индийского артиста Раджа Капура.
Мы с мужем и дочерью жили в однокомнатной квартире на шестом этаже. Радж всегда ложился в коридоре по направлению сквозняка, заполняя коридор целиком. Позиция была стратегически идеальной. С неё просматривались и комната, и кухня. Когда через него перешагивали, а это приходилось делать каждый раз, едва кто-нибудь выходил в коридор, Радж поднимал голову и почти беззвучно рычал, морща нос и чуть-чуть обнажая клыки. Особенно впечатляющим этот номер получался в исполнении моей пятилетней дочери. Входить в лифт Радж категорически отказывался, и первые полгода мы тренировались три раза в день, поднимаясь на шестой этаж пешочком вместе с собакой. Потом как-то сразу Радж перестал бояться лифтов.
Мне почему-то казалось, что Радж перезимует у нас и уйдёт. Мы жили на краю города. Сразу за проспектом и гаражами начинались пустыри, за которыми чернела полоска леса. Так что – при малейшей тяге к вольной жизни – идти было недалеко.
Когда Радж только появился у нас, у него имелись вши, блохи, понос и стригущий лишай. Понемногу мы от всего этого его вылечили. Знакомый ветеринар сказал, что пёс исключительно здоровый, а многочисленные напасти – скорее всего, последствия стресса, пережитого собакой. Подумав, мы решили, что стрессом была гибель стаи. Тот же ветеринар сказал, что собаке от трёх до пяти лет. Расчёсанный, избавленный от блох и колтунов, Радж оказался невероятно импозантным. Огромная голова и широкий лоб предполагали ум. Даже в самую грязную погоду белые чуни на передних лапах оставались белыми. Блестящая чёрная шерсть отливала синевой. Шёл 1986 год. На улицах, в автобусах и в электричках многие оборачивались нам вслед или подходили и спрашивали, какой породы такая красивая большая собака. Сначала мы отвечали, что дворняга. Все говорили: «Да не может быть!» Затем у подруги в шикарном альбоме я увидела фотографию собаки, как две капли воды похожей на Раджа. Собака называлась красиво и загадочно – «лабрадор-ретривер». С тех пор мы стали всем говорить, что Радж – лабрадор-ретривер, только без родословной. Даже в регистрационном удостоверении так написали. Молодой ветеринар удивился, потому что никогда не слышал о такой породе, а потом попросил повторить по буквам и вписал в грязно-зелёную книжечку: «кличка – Радж, возраст – 6 лет, окрас – чёрный, порода – лабрадор-ретривер». Ещё пару лет спустя знакомый собачник сказал мне, что такая порода действительно существует, но в СССР её никогда не завозили и не разводили. Есть пара привозных лабрадоров в Москве, но одному из них одиннадцать лет, а другой ещё щенок.
Дома Радж был спокойным, молчаливым и послушным псом. На улице всё менялось. Описанная приятелем страсть сколачивать стаю никуда не делась, и Радж по-прежнему бросался на всех собак крупнее фокстерьера. За первый год жизни у нас он дрался с овчарками и доберманами, с лайками и ризеншнауцерами, с эрдельтерьерами и ротвейлерами, а также с большим числом крупных дворняг. Огромных псов с нестабильной психикой, навезённых в Россию за последние годы, тогда ещё не было, и потому Радж всегда побеждал. Он умел и даже любил драться. Единственный достойный его противник – могучий медведь-кавказец ходил, обмотанный цепями, ошейниками и намордниками, как народы Африки до распада системы колониализма. За всю жизнь Раджу так ни разу и не удалось с ним схватиться. Прогулки с собакой долго оставались для меня нешуточно опасными, потому что даже в строгом ошейнике я не удерживала его рывок. А если он гулял в поле без поводка, тут уж его вообще ничто не могло остановить. Надо сказать, что сразу сдававшимся собакам он действительно не причинял никакого вреда. Никогда не трогал маленьких собачек и… водолазов. Перед водолазами Радж просто ложился на брюхо и начинал ползти, тихо и нежно повизгивая. Посоветовавшись с друзьями-зоологами, мы решили, что мать Раджа, по-видимому, все-таки была водолазом или крайне похожей на водолаза дворнягой. Отсюда буквально врождённый пиетет нашего пса к лохматым добродушным гигантам.
…И вот прошла весна, а за ней – лето и осень. Радж никуда от нас не ушёл, и я поняла, что он решил остаться жить с нами. Пора бурной молодости миновала, Раджу шёл седьмой год, для крупной собаки это время между зрелостью и старостью. А может быть, Радж, снова поселившись в квартире и приручившись, вспомнил время, когда он был домашней собакой. А домашней собакой он, несомненно, когда-то был. Он знал назначение ошейника и поводка, легко ездил в автобусах и электричках, знал три команды: «сидеть» «лежать» и «голос» (правда, выполнял их последовательно-одновременно – сначала садился, потом ложился и наконец гавкал). Кроме того, как биолог, я понимала, что Радж хорошо и правильно выращен. В детстве ему давали витамины и кальций для развития костей, кормили досыта и даже прививали от собачьей чумы. Что случилось с его первым хозяином? Почему Радж одичал? Как превратился в вожака бродячей стаи?.. Иногда я очень жалела, что нельзя спросить об этом самого Раджа. А иногда, напротив, думала: хорошо, что я так никогда и не узнала этой истории. Наверняка она наполнена печалью.
Повесть Екатерины Мурашовой «Класс коррекции» сильно выделяется в общем потоке современной отечественной подростковой литературы. Тема детей — отбросов общества, зачастую умственно неполноценных, инвалидов, социально запущенных, слишком неудобна и некрасива, трудно решиться говорить об этом. Но у автора получается жизнелюбивое, оптимистическое произведение там, где, кажется, ни о каком оптимизме и речи быть не может.Мурашова не развлекает читателя, не заигрывает с ним. Она призывает читающего подростка к совместной душевной и нравственной работе, помогает через соучастие, сочувствие героям книги осознать себя как человека, личность, гражданина.
Это история об отважном русском купце-путешественнике XV века Афанасии Никитине и его путешествии в Индию.
Эта повесть — о столкновении интересов двух подростковых компаний — благополучных питерских гимназистов и пригородных беспризорников. Время действия — 90-е годы XX века. И хотя воссозданная в повести жизнь прагматична, а порой и жестока, в ней нет безысходности, а есть место и родительской любви, и заботе о слабых и привязанности к ним, и чистейшей влюблённости, жертвенности и благородству. Читаешь повесть, глядишь на героев, и как короста слезает, а под ней оказывается живая, «маленькая пушистая душа».
Новый роман от автора бестселлеров «Волкодав», «Валькирия», «Кудеяр», «Те же и Скунс» Марии Семёновой и обладателя премии «Заветная мечта» Екатерины Мурашовой!Под воздействием могущественной, непреодолимой силы Кольский полуостров неожиданно становится точкой притяжения для совершенно различных людей. Повинуясь внезапному импульсу, сюда устремляется группа физиков из Питера, европейцы-уфологи, прослышавшие о загадочных явлениях в северных широтах, гринписовцы, обеспокоенные экологической ситуацией в этом районе, и другие, зачастую довольно странные личности.
Мир меняется вместе с главными своими координатами – материальным и медийным пространством. Неизменной остается только человеческая природа.Семейный психолог Екатерина Мурашова вот уже более двадцати лет ведет прием в обычной районной поликлинике Санкт-Петербурга. В этой книге она продолжает делиться непридуманными историями из своей практики. Проблемы, с которыми к ней приходят люди, выглядят порой нерешаемыми. Чтобы им помочь, надо разобраться в целом калейдоскопе обстоятельств самого разного свойства.И очень часто ей на помощь приходит, помимо профессионального, ее собственный человеческий опыт.
«Створка ворот пронзительно скрипнула, словно обидевшись на что-то, но осталась неподвижной. Изюмка вздрогнул, оглянулся по сторонам, а потом снова всем телом налег на нее. Створка чуть подалась назад, и в образовавшейся щели тусклой синевой блеснул бок огромного висячего замка. Изюмка вздохнул и опустился на четвереньки…».