Радужный город - [100]

— У него номера случаем нет?

— У кого? — не понял Тропинин.

— У костюма, — я улыбнулась. — Видела вашу гардеробную, Виталий Аркадьевич. Там чтобы понять, что брать, надо инвентаризацию проводить.

Он усмехнулся.

— Предложи идею Анне, она оценит. Мне пора. Отдыхай.

Мде, вот и еще одна сторона жизни с Тропининым и ему подобными. Сон бессовестно забился в щели, отдавая первенство размышлениям на тему «Что это такое было?»

Я больше не хотела быть на месте того супруга, которому изменяют. И не важно, что не супруга, и что спим мы вместе всего-то чуть больше месяца, и о каких-то обязательствах говорить рано, и если бы не обстоятельства, меня бы тут точно не было.

Прошлепав по полу босиком, я замерла у окна. Границы сада тонули во тьме, как и спальня за моей спиной, а я стояла в тонкой полоске света, лившегося с улицы. Хотя полоской назвать это было сложно: из-за затемненных стекол она была лишь на полтона светлее, окружавшей меня темноты.

Я не ревновала, но мне было бы обидно снова ощутить себя преданной. И хоть повода не было, сердце болезненно сжалось.

Вернувшись к кровати, включила лампу. Втиснув ноги в балетки и вытащив из гардеробной толстую кофту, я выглянула в коридор. Там тускло горели потолочные светильники. Дом спал. Тишину не нарушали привычные мне по квартире хлопки и топот, гул лифта, машины. Спустившись на первый этаж, я засунула ноги в сапоги и, накинув пальто, повернула массивную ручку двери. Она была не заперта. Понятное дело, тут охраны больше чем жителей в округе.

Я постояла на крыльце, вдыхая морозный воздух и заодно дав понять тем, кто наверняка бдит за мониторами, что не собираюсь из дома шедевры искусства выносить, пошла по дорожке, обходя дом.

Снега выпало немного, и он нежно поскрипывал под ногами. Задаваться вопросом о том, что я делаю, было глупо. Раз уж вышла — надо посмотреть. И я шла среди ровно подстриженных кустов, которые ныне были лишь остовами самих себя, сосен, стеной заслонявших дом от всего мира, за ними действительно была стена, настоящая, и она действительно была очень высокой. Там, где должен был быть вид на залив, высилась выложенная облицовочным кирпичом преграда.

Тропинин мог оградиться ото всего мира, но ведь такие «стены» могут встать и между нами. И строить их он будет не один, я ему помогу. Только… можно ли обойтись без них. Как пересилить себя, как поверить человеку, если в прошлом похожие грабли хорошо мне в лоб прилетели.

Разбуженный телефон, который я по инерции захватила с собой, возмущенно завозился в кармане.

«Чтобы твоя головка не болела, важная встреча — это инвесторы, и те, кто будет давать добро на перерезание ленточек».

Улыбка бессовестно наползла на лицо, и почему-то дышать стало легче и вкуснее. Как же мы зависим от таких вот вовремя полученных сообщений или звонков.

«А ленточки всегда красные?»

Я повернулась спиной к страхам и не только Витиным и пошла к дому, стараясь попадать по-детски в свои же следы.

«Да, рыцари с такой традицией въезжали в покоренные крепости. Это символ разрушения преград».

«Преграды такие значительные?»

«Ни одному рыцарю и не снилось…»

* * *

Первый рабочий день был муторным и ужасно долгим.

Я позвонила Валентине Алексеевне, чтобы справиться о ее здоровье. Бабушка Абрикоса чувствовала себя хорошо и уже интересовалась, когда закончится ее пребывание в доме отдыха.

Витя предупредил, чтобы я не беспокоилась на сей счет. Пока идет следствие, мать Димы может спокойно жить в пансионе. Да и куда ей было возвращаться, ее квартира лежала в не меньших руинах, чем моя.

Вечер заглянул в окна, неся темноту и метель. Пора было выдвигаться на вызов, которые я не брала вот уже два месяца. Идти до Подковырова не далеко, но хлещущий в лицо снег делал передвижение не шибко приятным. Как и предполагалось, все было погружено во мрак. Двор уныл, и несмотря на валивший снег, сер и грязен.

Дверь коммуналки открыла старушка в платке. Явно глухая, потому что смотрела на мои губы, и невыразительно кивнув на соседнюю дверь, исчезла в бесконечном коридоре, тонувшем во тьме.

Я, отряхнув пальто и шарф от снега в крохотной прихожей, подошла к нужным дверям и постучала по старым ссохшимся створкам.

Послышался кашель и звук возни, а когда дверь распахнулась, в комнате оказалось темнее, чем в коридоре, а это надо было постараться. Мужской силуэт чуть посторонился, пропуская меня. Дверь за моей спиной захлопнулась.

— Добрый вечер, Софья Аркадьевна.

Я рванулась к двери, ровно в тот момент, когда между спасительным выходом и мною встал Смоляков.

— Не торопись, нам теперь торопиться некуда.

Он резким движение развернул меня, припечатав к двери лицом, сжал голову рукой, не давая повернуться или отойти. Укол в шею заставил оцепенеть, а по телу побежала странная дрожь. Ноги подкосились, и если бы ни тот, кто стоял сзади, я бы упала. Перехватив поперек живота, мужчина швырнул меня как куклу на диван, притулившийся совсем рядом с выходом.

— Да, милая, нам теперь торопиться некуда.

Смоляков похлопал меня по коленке и достал телефон.

— Алле, контора, здрасте. Я тут к отцу нотариуса вызывал, так вроде сказала — подойдет, а все нет и нет. Да уж поторопите ее, пожалуйста.