Радужные крылья над миром - [36]

— Сочтём за честь увидеть тебя при дворе Тригори, когда история с Нашкаром закончится, — сняв с руки перстень, Аторэль кинул его мне. — Моя печать будет тебе защитой в Тригори и знаком встречным дроу. Сопровождение — не больше двух дюжин… соплеменников. Пока. Магического вестника перед визитом можешь не посылать.

— Пришлю, — глянув исподлобья, пообещал я с усмешкой. — Непременно.

— Хм… Как скажешь.

Поклонившись как равному, Правитель направился к своим соотечественникам, уводя жену и сыновей. Я же незаметно выдохнул сквозь зубы, не без труда осознавая фееричность произошедшего. И снисходительное предложение не посылать вестника тут не оскорбление, скорее уж — гигантская уступка.

Всем известно, что среди орков не рождаются маги. Якобы это ещё одно доказательство ущербности моего народа. Магические расы презирают тех, кто не способен управлять силовыми потоками Шайдара. Так было испокон веков, но от этого не легче.

Отчасти я даже могу понять такое отношение. Ведь даже некоторые растения — и те способны использовать магию себе во благо, а мы… Тысячелетиями нашей силой оставалось оружие и готовность умирать в бою, не раздумывая. Наши предки пробивали стены подручными средствами, а то и вовсе голыми руками там, где все остальные использовали бы магию. Мы брали числом и упрямством, а не разумом или тактикой.

Мы складывали тысячи жизней там, где другие обошлись бы сотнями, но выживали. И мы выжили! В Скон, наши степи, и сегодня никто не сунется без крайней на то нужды. Да, нас ненавидят, но и боятся. Но за право «быть» мы заплатили кровью. И в первую очередь своей.

Дерево в степи — редкость, и мы не строили домов. Выбирали место и попросту разбивали лагерь — сотни и сотни шатров, бесчисленные табуны… Орки-грабители, орки-вандалы… Всё так. Мы веками не занимались ремёслами, предпочитая отнять у оседлых рас то, что на коленке не сделать: оружие, ткани, посуду и много чего ещё, включая рабов. Что не использовали сами, обменивали или продавали, иногда возвращали за выкуп. Именно потому я отчасти понимаю ненависть и презрение, питаемое к нашему роду. Вот только многое изменилось за последние тысячи лет. Да, мы не маги, но всё чаще и чаще среди нас рождаются эмпаты — орки, способные чувствовать эмоции всех прочих соплеменников. Реже — те, кто слышит чувства прочих рас.

Кто не был в Сконе, не поймёт, почему с такой самозабвенной яростью мы защищаем каждый клочок своей земли, почему так яростно отстаиваем своё право ходить по ней и гоним чужаков, чтобы нога их не ступала по нашим просторам. Но мы-то знаем!

Травы столь высокие, что способны скрыть всадника… Земли столь плодородные, где сами собой дают обильные плоды растения, которые в иных местах требуют ухода и пота пахарей… Верески, злаки, ягоды — всё растёт само, но это лишь для непосвящённых.

Скон — не просто степи! Скон — земли, пропитанные кровью наших бесчисленных предков до самого ядра этого мира! Нашей кровью… Просторы, среди которых затеряны десятки источников силы, которая обрела металлический привкус и багряный оттенок — источники магии, столь желанной прочим расам и почти не нужной нам самим.

Пришло время, и в степях появились рощи, вековые леса. Мы хранили это в секрете, отгоняли людей, гоблинов, эльфов — всех, кто хотел поживиться силой, но не понимал, что вместе с магией впитает в себя и кровь наших предков, отдавших жизнь за наше будущее. Всех, кто мог бы узнать главную тайну орков — увидеть наши первые города, мастерские, библиотеки… Всех, кто наверняка захотел бы любой ценой их разрушить, дабы не позволить нам стать ещё сильнее.

Но мы справились, стали большим, чем просто многоголосая варварская орда. Мы стали народом, у которого есть будущее в этом мире, а теперь… Я усмехнулся, подмигнув заговорщически скалящейся Альке, и надел на палец вовсе не кольцо — залог возможности невозможного.

Глава 8. Если звёзды зажигают — значит, это кому-то нужно

Таша

Честно говоря, мои мозги растеклись по черепной коробке сладкой медовой лужицей. Самой противно, но в свете любящих зелёных глаз сознание и малейшие проблески мысли превратились в щекотное желе блаженства. И не спрашивайте, «как»! Я сама без понятия. Говорю же — ни тени мысли, одно всепоглощающее радужное счастье, восторг и изумрудное пламя внутри и вокруг.

Мужчины что-то обсуждали. Недолго, но бурно и громко. А я не слышала ни слова! Мергалиэлла пыталась благодарить и, кажется, когда мы прощались, приглашала в гости. Я отвечала на автомате и улыбалась, ни черта не соображая.

Просто училась дышать рядом с любимым, не захлёбываясь его близостью. Впитывала тепло сильных, обнимающих меня рук, привыкая к радужной эйфории, затопившей каждую клеточку тела. И всё ждала, когда же звучание бархатного голоса перестанет волнами желания и восторга проникать под кожу, превращая кровь в раскалённую добела лаву.

Ждала и в то же время боялась этого. А вдруг осуществлённая мечта перестанет быть такой яркой и всепоглощающе прекрасной? Но каждое слово тарухана вновь и вновь обжигало, тревожило и сжигало последние крохи сомнений. Он и вправду меня любит. По-настоящему. Сильно. Искренне. Меня! Хартад! Невозможно, но… факт.