Радужные крылья над миром - [12]

Тяжело вздохнув, я подняла лицо к тёмному небу.

— Оказывается, я такая трусиха… Прежде думала, ничего не боюсь, а на Шайдаре страх на страхе сидит и страхом погоняет. То боюсь подвести друзей, то не разочаровать этот мир… По началу жутко боялась влюбиться в Хартада. Влюбилась. Даже хуже — полюбила всем существом, каждой частичкой души, каждой клеточкой тела. И что ты думаешь? — я горько усмехнулась и спрятала лицо в густой шерсти молчаливого слушателя. — Начала бояться разочаровать, ошибиться в своих надеждах и потерять его. Потеряла.

Пёс тихонько зарычал и попытался выкрутиться из моих рук, и я отстранилась, но продолжила говорить, не столько рассказывая, сколько укладывая в собственной голове главные вехи моего здесь существования. Прошлого, настоящего и будущего…

— Мне ещё никогда не было так больно, как тогда, — тихо призналась. — Умирать в замке инкуба было значительно легче, не так мучительно и куда быстрее. Кстати, мне действительно есть за что благодарить Ирвина.

Нарт снова зарычал, но зато громче и утробнее. Чего это он? Я обернулась через плечо, но ничего не увидела. Только ветки кустов едва заметно покачивались на ветру. Хотя, куда моему человеческому зрению до чутья зверя? Может, заяц какой мимо пробежал?

— Тебе, наверное, хочется погулять? — качнув головой в сторону зарослей, предположила я. — Так ты иди. Я тебя уже совсем своей болтологией замучила.

Но пёс демонстративно улёгся возле моих ног и выжидательно заглянул в глаза, как будто предлагая продолжить выворачивать душу. Хм… А почему нет? В конце концов, Нарт — не самый худший вариант для исповеди.

— Ну, раз так, слушай, — потрепав его по ушам, я обняла колени.

— Инкуб поступил подло, взяв в плен ребят. Его поведение относительно Хартада и вовсе… — сжав кулаки, я заставила себя несколько раз глубоко вздохнуть, отгоняя злость. — Словом, есть вещи, которые не мне прощать. Но с другой стороны, благодаря ему я поняла, насколько глупо и безответственно поступила, уступив практически без боя тоске и разочарованию. Хорошо ещё, когда бежали из Маргалы, Алька была рядом и вовремя дала мне хорошего пинка, да и друзья поддержали, а не то мы бы с тобой сейчас ни разговаривали. Зато благодаря Ирвину я теперь точно знаю главное — пока любимый жив, мне не о чем всерьёз горевать. Вот только…

Над нами пролетела какая-то крупная птица. Я запрокинула лицо вверх и замерла, завороженная красотой Шайдара.

— Посмотри, Нарт… Этот мир сам по себе чудо! И ветер пахнет дымом, и звёзды близко-близко, хоть горстями собирай. Всегда мечтала попасть в сказку, и вот она. Волшебство, сказочные существа, приключения… Хоть попой ешь! А на деле… — опустив взгляд, я пожала плечами и призналась тихо: — Без Хартада всё как будто теряет краски, а мечта без него не стоит и выеденного яйца.

Пёс смотрел всё так же внимательно и почему-то чуть-чуть печально. Смахнув с ресниц не пролитые слёзы, я виновато хмыкнула:

— Правда ведь, я дура?

Нарт подсунул нос под руку и прикрыл глаза, прижимаясь мордой к ладони. Засопел тихо и успокаивающе.

— Хорошо, что ты рядом, — не удержавшись, я всхлипнула и прикусила губу, — Дожила, мучаю тебя пустыми разговорами! Глупо.

Ответа от бессловесного животного я не ждала, конечно, но тёплый язык влажно прошёлся по пальцам…

— Ну, ладно-ладно, — рассмеялась, отталкивая клыкастую пасть. — Хватит! Я и так уже вся в слюнях!

Наверное, мне действительно нужно было выговориться в спокойной обстановке, раз уж даже в глазах собаки чудился интерес к рассказу.

— По большому счёту, я не знаю, какой мой зеленоглазый тарухан на самом деле… Мы знакомы-то всего ничего. Я понятия не имею, что он любит есть, какая ему нравится музыка, чем он вообще занимается для удовольствия. Да и знала бы — что толку? Хартаду семьсот лет! В этом смысле он для меня даже не загадка — тайна за семью печатями. В голове не укладывается…

На миг зажмурившись, я сглотнула чисто человеческий страх перед неизведанным и далёким. Сколько ни читала книг, не приходило в голову, насколько тяжело принять такую разницу даже не в возрасте — в жизненном опыте. Стоит дать слабину и впустить в сознание мысль об этом, начинаю чувствовать себя бессмысленной пылинкой в тени сверкающей громадины силы и знаний.

Но ни в одной пылинке, ни даже в сотне не поместится столько любви, восхищения и радостного неверия счастью. Счастью БЫТЬ для Хартада. Да и он отнюдь не сверкающая скала. Скалы не бывают живыми, тёплыми, трепетными и очень нежными. И скалы не смотрят так, будто весь мир стоит одного твоего взгляда. А ещё скалы никогда не лгут.

— И всё-таки, мне казалось — это всё не так важно, если я… его чувствую. Понимаешь, он… как же это объяснить? Просто, он взглянет, а у меня уже сердце заходится и всё вокруг поёт. Ощущение, будто внутри радуга разворачивается… Да у меня от одного звучания его голоса дыхание перехватывает! Он…

Голос сорвался, но я всё же сказала главное:

— Я не знаю, как быть дальше. Как верить? Ему… в него… в нас? Понимаешь, получается, будто бы всё моё «знание» оказалось ложью.

Нарт тяжело вздохнул и поднялся на лапы, глядя до жути пристально и не по-собачьи понимающе. Того и гляди заговорит человеческим голосом…