Радуга тяготения - [274]
Следующий рефрен — солдаты и матросы хором первые восемь тактов, девчонки — вторые, генерал Виверн поет следующие восемь соло и tutti под завязку. Затем приходит черед рефрена для укулеле, казу и так далее, а все танцуют, черные шейные платки хлещут повсюду, будто усы эпилептических негодяев, распускаются воздушные ленты, и локоны-беглецы выбиваются из тугих валиков, подолы юбок взметаются, обнажая сверкающие коленки и подвязки, окаймленные довоенным клюни, — хрупкий полет дымчатых летучих мышей под здешним белым электричеством… на последнем рефрене мальчики кружатся по часовой стрелке, девочки — против, ансамбль распускается розочкой, из сердцевины коей рассеянно лыбится гонобобель генерал Виверн, кружка с крышкой простерта, его ненадолго подымают стоймя, аки тычинку.
Едва ли не единственный, кто в этом не участвует, опричь двух рыщущих хирургов, — матрос Будин, коего мы оставили, если помните, за ванным окучиванием на берлинской фатере у Зойре Обломма. Сегодня вечером он безупречен и при белом параде, морда невозмутимая, сам тверез, слоняется среди гуляк, густо пуская волосяную поросль из рукавов и V-выреза фуфайки — поросли так много, что на прошлой неделе он перепугал и потерял гонца с театра КБИ чуть ли не при тонне бханга: гонец принял Будина за водоплавающую разновидность легендарного йети, сиречь ужасного снежного человека. Дабы хоть отчасти компенсировать профуканное, сегодня Будин популяризует Первый Международный Матч На Ложковилконожиках между своим сослуживцем Всяком Подзором и английским коммандо по имени Сент-Джон Кутырь.
— Делайте ваши ставки, да да шансы равны, 50/50, — провозглашает обходительный крупье Будин, проталкиваясь сквозь собравшиеся тела, многие — далеко не вертикальны, в одном его косматом кулаке зажат ком оккупационных бон. Другою же рукой время от времени он оттягивает распашистый воротник фуфайки и сморкается в него, вплеснивает, помаргивая, горловину футболки, а над головой лампочки танцуют на ветру от его кильватерной струи, и несколько теней Будина плещутся во все стороны и сливаются с чужими.
— Приветствую, гад, нужен опиат? — Красненькие глазенки в обширном розовом «джелл-о» мордени и алчная ухмылка. Это Алберт Криптон, салага-санитар на борту «Джона 3. Бяки», а теперь вот извлекает из тайного кармана фуфайки стеклянный пузырек с белыми таблетками. — Кодеин, Джексон, это прекрасно — держи.
Будин люто чихает и вытирает сопли рукавом.
— От блядской простуды, Криптон, не поможет. Спасибо. Всяка видал?
— Он в отличной форме. Когда я зашел, он упражнялся напоследок возле трюмных помп.
— Послушай, старина, — начинает предприимчивый митроха. Это дешифруется в 3 унции кокаина. Будин отслюнивает несколько мятых бумажек. — В полночь, если можно. Обещал ему, что встретимся «У Путци» после боя.
— Заметано. Эй, а под казармами ты давно проверял? — Судя по всему, возвращенцы с КБИ собираются и играют в шарики катышками опия. Если набил руку, можно выигрывать сотнями. Санитар Криптон прикарманивает денежки и покидает Будина, пока тот разминает большой палец и раскидывает мозгами; затем движется дальше, тут пощупает, там помацает, задержится испить хлебного спирта с грейпфрутовым соком из снарядной гильзы, а между тем толкнет таблетку-другую кодеина. На него кратко наваливается паранойя, когда появляется пара «красных шапочек»: поглаживают дубинки да поглядывают на него — ему кажется, со значением. Он выскальзывает в ночь, линяет, закладывает виражи в темном небе. Полагается на личную свою смесь, известную под названием «Криптонова Синева», посему держит головокружительный курс к диспансеру, и не всякий миг в пути отмечен глубоким вниманием.
Внутри его толкач, аптекарь Птичбери, дирижирует последним актом «La Forza del Destino»[344], коей трещит «Радио Люксембург», а заодно подпевает. Пасть его захлопывается, когда на рулежную дорожку въезжает Криптон. С ним вроде бы гигантский разноцветный свин, причем плюшевый ворс его шкуры местами реверсированно взъерошен, что расширяет спектр возможных оттенков.
— Микрограммы, — Криптон театрально лупит себя по башке, — ну да, микрограммы, не миллиграммы. Дай мне чего-нибудь, Птичбери, у меня передоза.
— Шш. — Высокий лоб фармацевта то собирается оперными перекрестными морщинами, то вновь разглаживается. Криптон заходит за полки и, пока опера не завершается, созерцает освещенную комнату сквозь пузырек камфарной настойки опия. Возвращается как раз в тот миг, когда свинья спрашивает:
— Ну а куда еще он мог направиться?
— У меня из третьих рук, — Птичбери кладет шприц, который был у него за дирижерскую палочку. — Спроси вот у Криптона, он больше крутится.
— Приветствую, сивка, — грит Алберт, — сделаем прививку?
— Я слыхал, сегодня вечером Шпрингер должен подъехать.
— Впервые слышу. Но двигай к «Путци», чего ты. Там как раз такое и варится.
Томас Пинчон – наряду с Сэлинджером, «великий американский затворник», один из крупнейших писателей мировой литературы XX, а теперь и XXI века, после первых же публикаций единодушно признанный классиком уровня Набокова, Джойса и Борхеса. Герои Пинчона традиционно одержимы темами вселенского заговора и социальной паранойи, поиском тайных пружин истории. В сборнике ранней прозы «неподражаемого рассказчика историй, происходящих из темного подполья нашего воображения» (Guardian) мы наблюдаем «гениальный талант на старте» (New Republic)
«На день погребения моего» - эпический исторический роман Томаса Пинчона, опубликованный в 2006 году. Действие романа происходит в период между Всемирной выставкой в Чикаго 1893 года и временем сразу после Первой мировой войны. Значительный состав персонажей, разбросанных по США, Европе и Мексике, Центральной Азии, Африки и даже Сибири во время таинственного Тунгусского события, включает анархистов, воздухоплавателей, игроков, наркоманов, корпоративных магнатов, декадентов, математиков, безумных ученых, шаманов, экстрасенсов и фокусников, шпионов, детективов, авантюристов и наемных стрелков. Своими фантасмагорическими персонажами и калейдоскопическим сюжетом роман противостоит миру неминуемой угрозы, безудержной жадности корпораций, фальшивой религиозности, идиотской беспомощности, и злых намерений в высших эшелонах власти.
В очередном томе сочинений Томаса Пинчона (р. 1937) представлен впервые переведенный на русский его первый роман "V."(1963), ставший заметным явлением американской литературы XX века и удостоенный Фолкнеровской премии за лучший дебют. Эта книга написана писателем, мастерски владеющим различными стилями и увлекательно выстраивающим сюжет. Интрига"V." строится вокруг поисков загадочной женщины, имя которой начинается на букву V. Из Америки конца 1950-х годов ее следы ведут в предшествующие десятилетия и в различные страны, а ее поиски становятся исследованием смысла истории.
Томас Пинчон (р. 1937) – один из наиболее интересных, значительных и цитируемых представителей постмодернистской литературы США на русском языке не публиковался (за исключением одного рассказа). "Выкрикиватся лот 49" (1966) – интеллектуальный роман тайн удачно дополняется ранними рассказами писателя, позволяющими проследить зарождение уникального стиля одного из основателей жанра "черного юмора".Произведение Пинчона – "Выкрикивается лот 49" (1966) – можно считать пародией на готический роман. Героиня Эдипа Маас после смерти бывшего любовника становится наследницей его состояния.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Логики больше нет. Ее похороны организуют умалишенные, захватившие власть в психбольнице и учинившие в ней культ; и все идет своим свихнутым чередом, пока на поминки не заявляется непрошеный гость. Так начинается матово-черная комедия Микаэля Дессе, в которой с мироздания съезжает крыша, смех встречает смерть, а Даниил Хармс — Дэвида Линча.
Повесть рассказывает о воспитании подростка в семье и в рабочем коллективе, о нравственном становлении личности. Непросто складываются отношения у Петера Амбруша с его сверстниками и руководителем практики в авторемонтной мастерской, но доброжелательное наставничество мастера и рабочих бригады помогает юному герою преодолеть трудности.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
УДК 82-3 ББК 84.Р7 П 58 Валерий Попов. Излишняя виртуозность. — СПб. Союз писателей Санкт-Петербурга, 2012. — 472 с. ISBN 978-5-4311-0033-8 Издание осуществлено при поддержке Комитета по печати и взаимодействию со средствами массовой информации Санкт-Петербурга © Валерий Попов, текст © Издательство Союза писателей Санкт-Петербурга Валерий Попов — признанный мастер петербургской прозы. Ему подвластны самые разные жанры — от трагедии до гротеска. В этой его книге собраны именно комические, гротескные вещи.
УДК 882-3 ББК 84(2Рос=Рус)6-44 П58 Предисловие Дмитрия Быкова Дизайн Аиды Сидоренко В оформлении книги использована картина Тарифа Басырова «Полдень I» (из серии «Обитаемые пейзажи»), а также фотопортрет работы Юрия Бабкина Попов В.Г. Сон, похожий на жизнь: повести и рассказы / Валерий Попов; [предисл. Д.Л.Быкова]. — М.: ПРОЗАиК, 2010. — 512 с. ISBN 978-5-91631-059-7 В повестях и рассказах известного петербургского прозаика Валерия Попова фантасмагория и реальность, глубокомыслие и беспечность, радость и страдание, улыбка и грусть мирно уживаются друг с другом, как соседи по лестничной площадке.
ББК 84Р7 Б 88 Художник Ю.Боровицкий Оформление А.Катцов Анатолий Николаевич БУЗУЛУКСКИЙ Время сержанта Николаева: повести, рассказы. — СПб.: Изд-во «Белл», 1994. — 224 с. «Время сержанта Николаева» — книга молодого петербургского автора А. Бузулукского. Название символическое, в чем легко убедиться. В центре повестей и рассказов, представленных в сборнике, — наше Время, со всеми закономерными странностями, плавное и порывистое, мучительное и смешное. ISBN 5-85474-022-2 © А.Бузулукский, 1994. © Ю.Боровицкий, А.Катцов (оформление), 1994.