Радуга - [3]

- А тут и выбор есть? – удивился Сергей.

- Да уж не жалуемся! – кичливо сказал Ганецкий и подмигнул.

- Хорошо здесь?

- Да, Сергей. Здесь очень хорошо. Здесь – живут… Если захотите – то постучите потом в дверь рядышком, там Машенька даст вам бумагу, напишете о себе и своей семье. Только то, что сочтете нужным. Ни для кого не имеет никакого значения кто вы и почему оказались здесь. Можете вообще ничего не писать, это ни на что в вашей будущей жизни здесь не повлияет. Уйти отсюда насовсем или просто выйти на ту сторону можно в любое время и в любом месте. Достаточно одного вашего желания. Привыкнете, научитесь. Проход открывается всегда.

- Радуга?

- Да, конечно.

- А та радуга, в которую мы вошли, она что – так и стоит там, на лугу?

- Не знаю, это бывает по-разному.

- Скажите… Но если дверь так легко открывается, то столь же легко сюда могут попасть те, которые…

- Враги! – быстро добавил Ганецкий и зловеще прищурился. – Нет, мой дорогой, «Но пасаран!», не пройдут. Никто с недобрым умыслом не сможет сюда войти. Так уж устроены проходы. Почему – мы не знаем.

Ганецкий вдруг спешно посмотрел на наручные часы и, словно сдаваясь, вскинул обе руки:

- Голубчик мой, я дико извиняюсь, но меня ждут на заводе.

- Здесь есть завод?

- Ви будете еще много и долго изумляться, молодой человек, поверьте старому Шлойме, так шо поберегите ваше сердце!.. Что же касается вопросов устроения этого мира – он поднял глаза и сделал круглый жест рукой – с ними вам лучше к нашим ученым мужам, так сказать. Или к раввину, мулле, батюшке. Вы верующий?

Сергей неопределенно пожал плечами.

- Да вы не стесняйтесь. Я играю в шахматы с ребе Ашером и выпиваю с иеромонахом Виссарионом, но от этого не стал ни на шаг ближе к Богу…

- А можно мне с вами?

- К Богу или на завод?

Оба рассмеялись.

- Для начала – на завод!

- А кто тут говорит, что нет?..

Узкие улочки села вскоре кончились и «Нива» понеслась, пыля по проселку. Сжатые поля сменялись полосами зеленеющей пшеницы, цветущие сады - рядами деревьев, ветви которых опускались под тяжестью спелых груш и яблок.

Сергей непонимающе повернулся к Ганецкому, который кивал головой и улыбался:

- Да Сережа, да! Здесь у нас – вечное лето. Техники немного, но два-три урожая в год – дело обычное. Можно и больше, но зачем? Нам хватает…

- А техника откуда?

- Что-то покупаем на той стороне, что-то производим сами, ремонтируем… А в основном – лошадушки, конечно, да руки собственные. Вы, кстати, чем на хлеб зарабатывали?

- Окончил архитектурный. А хлеб зарабатываю уже давно на стройках – коттеджи, дачи для этих… Было терпимо, пока не взял ссуду в банке – мы с Олей давно мечтали квартиру купить. Тут-то все и началось…

- Понятно…

- А мне – нет, Семен Ефремович. У меня сестра в Америке, они с мужем оба ученые, физики. Так вот они туда приехали, простите, с голой жопой, поначалу у них на весь день было одно яичко на двоих. И долги. Ничего – на работу устроились, потом тоже ссуду в банке взяли, дом купили – это выгодно!

- Что выгодно, Сережа?

- С банком дело иметь. Конечно, с нормальным банком и в нормальной стране.

Ганецкий фыркнул и покрутил головой:

- Сережа, - сказал он проникновенно, - представьте себе банк в некой стране с идеальной банковской системой и честными законами. Вы отдаете свои деньги этому банку и вам говорят, что это очень выгодно: ваш капитал прирастет – и через несколько лет вы сможете купить себе особняк и длинную-предлинную машину!

- А разве это не так?

- Даже если это будет самый честный и благородный банк в мире, то произойдет это с вами через энное количество лет.

- Ну и что?

- А то, Сережа, что сам банкир уже сегодня поедет в свой особняк на длинной-предлинной машине, а вы – только через несколько лет. Может быть. Так кому это прежде всего выгодно? Да незачем мне вам политэкономию на пальцах объяснять – у вас же высшее образование!

Сергей смутился:

- Да не очень-то мы эту политэкономию в институте жаловали…

- А зря, батенька, зря! Это одна из причин, почему все они так легко грабят вас…

Дорога в это время вошла в небольшой лесок и сразу стало сумрачно и прохладно. Под колесами затрещал валежник и раковины улиток.

- Скажите, а в этом мире деньги есть?

- Да, конечно! – удивился Ганецкий. – Только не бумажки, разумеется. Натуральный обмен не позволит выйти за рамки руссоистско-пасторальной общины.

- А мне вначале показалось, что здесь именно так.

- А оно так и есть для многих. Очень многих. Здесь люди просто живут, понимаете? Просыпаются и по утрам в своих хатках или домиках, улыбаются, неспешно завтракают. Работают на поле или огороде, пасут коров, ухаживают за садом. Вечерами читают книги или ходят в гости. Целуют на ночь детей и ложатся спать с улыбкой. Потому что и завтра, и послезавтра, и всегда их встретит такой же добрый летний день, полный света и тихой радости. Потому что больше никто и никогда не сможет ничего отнять у них. Ни силой, ни обманом.

- Я всегда хотел только этого – сказал Сергей тихо.

Ганецкий покачал головой:

- Не спешите. Все мы плохо знаем себя. Вот вы – архитектор по образованию. Неужели вам не захочется создать в этом мире нечто, чем вы могли бы гордиться? Конечно! Только не говорите мне, что специфика вашей профессии хорошо совмещается с неспешным течением дней и покоем душевным! Скорее, с головной болью и геморроем одновременно! А как только дойдет дело до реализации ваших проектов, вы быстро выясните, что очень многих нужных для этого вещей здесь нет и заменить их нечем. Значит, за ними придется идти на ту сторону.