Радости земные - [15]

Оставив их снаружи, я вернулась в дом и заперла дверь. Захотят войти – нырнут в кошачью дверцу, вырезанную таким образом, что даже самому опытному вору не удастся дотянуться до замка. Поднимаюсь в спальню за рабочей одеждой и возвращаюсь на кухню – принять очередную порцию бодрящего кофеина. Снимаю спортивный костюм, осматриваю вчерашние царапины – почти зажили. Облачаюсь в рабочую одежду и сажусь с чашечкой кофе и куском свежеиспеченного хлеба «Семь семян». Вкус именно такой, как я ожидала – отменный. И режется отлично. А какой аромат!..

Изрядно помучившись, вскрываю упаковку газеты (иной раз эта процедура доводит меня до исступления, но сегодня я не стала проверять на прочность свои ногти и нервы, решив воспользоваться кухонным ножом – лучшим другом девушек). Нож я точу так часто, что на лезвии образовалась выемка в форме полумесяца. Друиды могли бы запросто использовать его для сбора омелы. Как только я развернула газету, Горацио запрыгнул на стол, расположился прямо по центру и приступил к утреннему туалету, предоставив мне возможность читать вокруг него.

«Еще одна передозировка», – гласил заголовок. «В городе объявился серийный убийца?»

Хороший вопрос! И неплохо бы узнать ответ. Прочитав часть текста, не занятую полосатым мехом, я заинтересовалась настолько, что позволила себе отодвинуть Горацио на спортивный раздел. За последние три дня в городе зафиксировано четыре случая передозировки. Троих наркоманов удалось спасти, один скончался. Назывались имена и приводились подробности. Как выяснилось, все пострадавшие были завсегдатаями «Супов рекой». Приводилось высказывание старшего констебля Л. Уайт: мол, ведется расследование, и добропорядочным горожанам не стоит поддаваться панике. «Ну что ж, не будем», – решила я и почти успокоилась. Признаться, не жалую я наркоманов, да и кто их любит? От них одни неприятности. Но с чего Лепидоптера взяла, что они не относятся к добропорядочной публике?

Пробежав глазом остальные новости – по обыкновению неутешительные, я перевернула страницу и попыталась решить кроссворд. Дохлый номер. Пора выходить на работу. Мои помощницы уже открывали ставни. Город проснулся: загудели машины, зазвенели трамваи, застучали каблуки, в окнах офисных зданий загорелся свет. Мельбурн встречал новый день.

Глава четвертая

Утро прошло как всегда: отправляла заказы, ругалась с разносчиком – он, по своему обыкновению, напортачил в счетах, и мне пришлось все проверять. Восстановив справедливость, я отправила его выполнять заказ и, глядя ему в спину, подумала: вдруг парень со злости возьмет и выбросит весь хлеб в первый попавшийся мусорный бак? Я – жертва собственного успеха: раньше можно было, не задумываясь, вывалить хлеб на тележку и не морочиться со счетами. Я уже давно решила нанять другого курьера, да все времени не хватает! Отправив злополучный счет в ящик, я подняла голову и невольно зажмурилась – настолько яркая персона заявилась ко мне в булочную. Представьте себе человеческую особь ростом примерно метр восемьдесят три, на шпильках, в алом кожаном корсете и колготках-сеточках, с черными, до пояса распущенными волосами, в ошейнике с шипами на точеной шее и с такими же браслетами на точеных запястьях. Для полной картины только плетки не хватало. Госпожа Дред, хозяйка салона кожаной одежды, собственной персоной. И, судя по всему, в прескверном расположении духа.

– Вы видели, что намалевали у меня на магазине? – завопила она звучным контральто, которому позавидовала бы не одна оперная дива.

Покупатели – независимо от пола – разинули рты, позабыв, за чем пришли, а это плохо для бизнеса. Я выбралась из-за прилавка, кивнув Кайли, чтобы та заняла мое место. Горацио приподнял бровь: он никак не ожидал такого поведения от приличной дамы. Надо поскорее выпроводить госпожу Дред за пределы булочной.

– Ну-ка, покажите, что там у вас такое, – сказала я.

Госпожа Дред молча развернулась и, печатая шаг, направилась к выходу. С трудом поспевая за ней, я засеменила следом. На Флиндерс-лейн она положила руку мне на плечо, буквально затормозив меня. Вот это силища! Когда я разгонюсь, остановить такую массу удается далеко не каждому.

– Полюбуйтесь! – воскликнула она.

В самом деле, полюбоваться было на что! Кто-то не пожалел ярко-красной краски и написал по всему фасаду метровыми буквами: «ВАВИЛОНСКАЯ БЛУДНИЦА».

– Ни фига себе! – пробормотала я, что, учитывая обстоятельства, прозвучало явно слабовато.

– И это все, что вы можете сказать, Коринна?! Мне нужно узнать, чья это работа!

– Понятия не имею, – ответила я. Рот госпожи Дред, подкрашенный алой помадой, был в опасной близости от моей шеи, вызывая подозрение, что она решила меня укусить. Я мысленно пожалела идиота-граффитиста: когда она до него доберется, ему мало не покажется. И добавила: – Я вышла, как обычно, в шесть, и никого не видела. Попробуйте спросить у Кико – она угощала моих кошек рыбой и вполне могла заметить что-нибудь подозрительное.

Сказав это, я тут же усовестилась: Кико мне подруга. За что я натравила на нее эту мегеру?!

– А письмо вы получили? – осведомилась госпожа Дред.