Радости любви - [20]

«Да, Куин постаралась на славу», – передразнил он его про себя. Боже ты мой, и что только нашли в нем эти две женщины?

– Спасибо, – поблагодарила Куин.

Кимбл нахмурился. Разве она до сих пор не поняла, что за человек этот Роберт? Он взглянул на Морин, и их взгляды встретились. Он был готов поспорить, что она пыталась подавить улыбку.

После обеда сестры одновременно встали из-за стола.

– Я помогу тебе убраться, – предложила Морин. – В конце концов, на тебе была вся готовка.

Питеру стало интересно, согласится ли Куин. Чуть поколебавшись, она кивнула.

– Я помогу вам отнести посуду на кухню, – предложил он.

– Все в порядке, – ответила Куин. – Мы с Морин сами справимся. А ты посиди с Робертом и Фионой. – Она огляделась. – Если захочешь пирога, так и скажи, не стесняйся. Если нет, то мы позже принесем его в гостиную.

После того как сестры направились на кухню, остальные пошли в гостиную. Роберт поставил детям видеокассету с записью диснеевского мультфильма, а сам подошел к буфету, где Фиона хранила виски. Налил себе выпить.

– Будешь? – спросил он Питера.

– Нет, спасибо.

– А ты, тетя Фиона?

– Может, чуть попозже.

Питер уселся рядом с тетушкой. Какое-то время они смотрели с детьми мультфильм «Король Лев». Роберт, не обращая на них внимания, перевернул первую страницу журнала «Плэйн дилер».

Через полчаса Питер стал искать предлог, чтобы уйти на кухню. Ему было любопытно увидеть, как ведут себя сестры, оставшись наедине. Он уже почти решил, что попросит налить ему еще чашечку кофе, когда на помощь пришла Фиона:

– Питер, ты не принесешь мне кусочек тыквенного пирога?

– Конечно. С удовольствием. Кимбл направился на кухню.

* * *

Некоторое время Куин и Морин молча занимались делами, время от времени говоря что-то вроде: «Куда это положить?» или «Я положу остатки картошки в пластиковый контейнер, хорошо?»

Но когда половина посуды была перемыта, Морин сказала:

– Сегодня был хороший день. Мне все очень понравилось.

Куин кивнула. День действительно был замечательным.

– Как в старые добрые времена. Куин промолчала. Старые времена уже не вернуть. Все изменилось.

– Ты когда-нибудь вспоминала о том времени, когда мы были детьми? – В голосе Морин слышалась печаль.

– Иногда. – Куин продолжала скрести посуду. Ей не хотелось разговаривать.

– Хорошее было время, правда?

– Да.

«Тогда я еще считала тебя совершенством».

Она еще усерднее занялась посудой.

– Иногда я жалею, что нельзя снова стать детьми.

– Да, нельзя.

– Разве тебе не хочется?

– Да нет, не хочется.

Лгунья! Ей сто раз хотелось повернуть время вспять.

Морин вздохнула:

– Значит, ты счастлива. Ни о чем не жалеешь? На какое-то время в комнате повисла тишина. Что Морин хочет от нее услышать?

– Я бы так не сказала. Я о многом жалею. Да, о многом, – наконец ответила Куин. И снова принялась яростно оттирать кастрюлю.

«И в первую очередь я жалею о том, что идеализировала тебя».

– Куин, почему ты не смотришь на меня? Ты так сильно меня ненавидишь, что не выносишь моего вида?

– Я не ненавижу тебя, Морин. Просто хочу побыстрее домыть посуду, чтобы присоединиться к остальным и попробовать десерт. Может, не будем больше возвращаться к этой теме?

– До каких пор ты будешь меня наказывать? – продолжала настаивать Морин.

Куин тщательно ополоснула миску и поставила ее сушиться. Затем обернулась и взглянула на сестру:

– Морин, я не желаю сейчас об этом говорить. И буду тебе очень признательна, если мы оставим эту тему.

«Может, если бы ты извинилась, если бы признала, что была не права…»

Морин взглянула на сестру. Ее глаза сверкали.

– Нет, Куин, я не хочу оставлять эту тему! Я так больше не могу. Я решила расставить все точки над „i”.

Куин цинично улыбнулась:

– Я решила. И так всегда. Морин, ты когда-нибудь хоть на секунду задумывалась о том, чего хотят другие?

Морин поджала губы.

– Знаешь, чего я никак не могу понять? Почему ты злишься на меня, но при этом ведешь себя так, будто Роберт тут ни при чем? Поверь мне, если бы ты знала, как все было на самом деле…

– Ох, умоляю тебя, можешь оставить при себе все эти отвратительные подробности. И не надо все сваливать на Роберта. Это бесполезно. Не забывай – я прекрасно знаю, что ты собой представляешь.

– Ну да, конечно, – сказала Морин, – я такая плохая большая девочка, соблазнила Роберта, маленького невинного мальчика!

– Думаю, он не возражал…

– Ты не считаешь, что в танце участвуют двое? – парировала Морин. – Моя вина лишь в том…

Куин оторвалась от мытья посуды и взглянула на сестру:

– Да, я прекрасно понимаю, что в танце участвуют двое, но кто-то один приглашает другого на танец, и мы знаем, кто этот кто-то! Но меня не удивляет, что ты убеждена в обратном. Ты всегда пыталась свалить на других вину за свои ошибки.

– Думаю, ты ждешь не дождешься, когда мой брак полетит ко всем чертям, чтобы запрыгнуть в постель к Роберту, так? – Глаза Морин превратились в узкие щелочки. – Хочешь отплатить мне за то, что я, как ты считаешь, причинила тебе столько зла, да? – Она засмеялась, и этот звук пронзил внезапно повисшую тишину. – Что ж, если ты так хочешь, путь свободен!

– Меня не удивляет, что ты всех судишь по себе! – в ярости бросила Куин. Она могла бы догадаться, что Морин поймет все именно так.