Радость поутру. Брачный сезон. Не позвать ли нам Дживса? (сборник) - [180]

Настал миг Биллова торжества.

— Нет! — провозгласил он. — Совсем не было бы естественно, если бы я сказал: «Миссис Спотсворт? Вот так так» — и так далее. И сейчас объясню почему. Во время нашего с ней знакомства… отдаленного, повторяю, как все знакомства, которые заводят в Каннах и прочих курортных местах… ее фамилия была Бессемер.

— Вот как?

— Именно так. Б-Е-С-С-Е-М-Е-Р. А каким образом она превратилась в Спотсворт, я еще даже не выяснил.

Тут вошел Дживс. Долг требовал от него в эту самую минуту собрать и вынести кофейные чашки, а требования долга никогда не оставались у этого замечательного человека в небрежении.

Его приход положил конец разговору, и Джил, у которой еще было что сказать на обсуждаемую тему, просто встала и подошла к двери на террасу.

— Мне надо идти, — проговорила она спокойно, хотя все еще довольно сдержанно.

— Ты что, уже уходишь? — удивился Билл.

— Я только домой за вещами. Мук пригласила меня ночевать.

— Да благословят ее небеса! Что значит умная девушка.

— Ты одобряешь ее приглашение?

— По-моему, это замечательно.

— Ты уверен, что я не помешаю?

— Ну что за вздор! Хочешь, я схожу с тобой?

— Нет, конечно. Ты же хозяин дома и принимаешь гостей.

Она вышла, а Билл, проводив ее любящим взглядом, вдруг спохватился и вздрогнул. Что такое должен был означать ее вопрос: «Ты уверен, что я не помешаю?» Просто так она это сказала, из вежливости, или со зловещим подтекстом?

— Женщины — странные существа, Дживс, — проговорил он, вздыхая.

— Да, милорд.

— Чтобы не сказать, загадочные. Говорят одно, а что подразумевают, никогда не поймешь.

— Да, крайне редко, милорд.

Билл мгновенье помолчал, размышляя.

— Вы наблюдали за мисс Уайверн, когда она выходила в эту дверь?

— Не очень внимательно, милорд.

— Как она, на ваш взгляд, держалась, странно?

— Затрудняюсь ответить, милорд. Мое внимание было сосредоточено на чашках.

Билл снова погрузился в раздумья. Неопределенность действовала ему на нервы. «Ты уверен, что я не помешаю?» Был ли в ее голосе язвительный призвук, когда она задавала этот вопрос? От этого все зависело. Если не было призвука, хорошо. Но если был, тогда дела обстоят неважно. Такой вопрос да еще язвительный призвук вместе могут означать только одно: его разъяснения спотсворт-каннского эпизода не возымели успеха, и она по-прежнему питает подозрения, совершенно не достойные такой девушки, как Джил.

Он ощутил раздражение, которое всегда в таких ситуациях ощущают ни в чем не повинные мужчины. Что проку быть чистым, как свежевыпавший снег, или даже еще чище, если у девушек все равно так язвительно звенит голосок?

— Беда с женщинами заключается в том, Дживс, — проговорил он, и философ Шопенгауэр тут, конечно, шлепнул бы его по спине и сказал, что вполне его понимает, — что практически все они не в своем уме. Взять вот, например, миссис Спотсворт. Просто помешанная. Сидит ночью в разрушенной часовне в надежде увидеть леди Агату.

— В самом деле, милорд? Миссис Спотсворт интересуется привидениями?

— С маслом их ест. Разве уравновешенный человек может так себя вести?

— Спиритуальные переживания бывают притягательны для слабого пола, милорд. Моя тетя Эмили…

Билл бросил на него предостерегающий взгляд.

— Помните, что я говорил вам насчет Плиния Младшего, Дживс?

— Да, милорд.

— Это же относится и к вашей тете Эмили.

— Очень хорошо, милорд.

— Меня не интересует ваша тетя Эмили.

— Я вас понимаю, милорд. За долгие годы своей жизни она очень мало кого интересовала.

— Так ее уже нет с нами?

— Нет, милорд.

— И то хоть слава богу.

Дживс выплыл из комнаты, а Билл бросился в кресло. Он по-прежнему размышлял о загадочном вопросе Джил, и теперь его мысли приняли пессимистическое направление. Не в одном только призвуке тут дело. Ему уже определенно представлялось, что она произнесла эти слова сквозь зубы да еще посмотрела на него весьма многозначительно. И кажется, даже собиралась сказать что-то ехидное.

Билл лихорадочным жестом запустил пальцы в волосы. И в это мгновение из библиотеки вышла Моника. Присутствующие на банкете по случаю завтрашних скачек, на ее вкус, оказались чересчур многоречивы. Рори по-прежнему ловил каждое их слово, но ей захотелось перевести дух.

Она увидела, что любимый брат рвет на себе волосы, и очень удивилась.

— Господи боже мой, Билл! Что с тобой? Что такое?

Билл посмотрел на нее не по-братски свирепо.

— Ничего, черт возьми! Ничего, ясно? Ничего, ничего, ничего!

Моника вздернула брови.

— Ну и ладно. Чего ты так разнервничался? Я просто выражала сестринское участие.

Билл великим усилием воли вернулся к знаменитой любезности Рочестеров.

— Прости, Мук, старушка. У меня голова болит.

— Ах ты мой бедненький.

— Ничего, скоро пройдет.

— Тебе нужен свежий воздух.

— Может быть.

— И приятное общество. Мамаша Спотсворт пошла в разрушенную часовню. Ступай к ней и поболтай о том о сем.

— Что-о?

Моника сказала умиротворяющим тоном:

— Не упрямься, Билл. Ты не хуже меня понимаешь, как важно расположить ее к себе. Один хороший рывок сейчас может склонить ее к покупке дома. С самого начала было так задумано: я разрекламировала ей Рочестер-Эбби, а теперь ты отведешь ее в сторонку и пустишь в ход свое прославленное обаяние. Помнишь, ты обещал, что будешь ворковать с ней, точно сизый голубок? Ступай сейчас же и принимайся ворковать, как не ворковал никогда в жизни.