Радиоактивный ветер - [76]

— Жалко её, молодая. Смелая очень, ей говорили, что соваться сюда нельзя… Постарайся, чтобы в уме осталась, — Тихон как-то тоскливо глянул на меня, уже с исчезающей искоркой надежды в голосе, — Вдруг смогёшь, а?

— Хорошо, я попробую… Но не обещаю, что получится. Жечь мозги духу было и то не просто, до сих пор кровь носом идёт. Что получится сейчас, не знаю, посмотрим.

Тихон снова поглядел как в ту нашу первую встречу у костра, только на этот раз я своим новым чутьём уловил некий мыслеобраз. Туманную картинку, сложившуюся в одно единственное слово: «Ступающий». Что бы это не означало, так он обозвал именно меня. Эмоциональная окраска слова являла собой смесь страха, надежды и чего-то ещё, что никак не давалось облечь в слово…

Михай доложил, что поместил заложников на островке, придав им позы самостоятельно выбравшихся на него людей. Следы румын замёл грамотно, я только подогнул пару «указок», хотя в темноте этого никто не заметит, но так — на всякий пожарный. Парень тихо постанывал и его я сломал довольно быстро: изнасилование поломало сознание сильнее чем я ожидал и теперь это было растение, а не человек. С девушкой следовало обойтись чуть деликатнее, правда, в успехе я совсем уверен не был. Просто стал слой за слоем пробираться в воспалённое, измученное, но не сломленное сознание очень осторожно, хотя время и поджимало…

История путешествия Томы и Александра (так звали журналистку и стрингера), была банальна до безобразия. Работали оба на одну из американских медиакорпораций, которая отправила борзописцев с целью проникнуть в самое сердце Зоны отчуждения, привезти эксклюзив. Выделили деньги, пропустили на Кордон. Тут они просидели почти неделю, пока им не попалась небольшая группа бродяг, шакаливших на Янтаре и неплохо знавших этот район. Предводителем у них был некий бывший автомеханик, сбежавший из подмосковных Химок в Зону, после того, как разбил в хлам отремонтированную гоночную «итальянку» «Ferrari» какого-то банкира. Парень решил пустить знакомым пыль в глаза и украсил придорожный столб дорогой иномаркой, не справившись с управлением. Долго скакавший как блоха на сковородке по России-матушке, оказался в Зоне, где его наконец-то перестали искать агенты разочарованного банкира. За свою въедливость и живучесть, парень получил прозвище «Репей». Команду он сколотил из новичков, но им пару раз крупно повезло вскрыть захоронки погибших сталкеров и разжиться хорошим снаряжением, хотя сам Репей отчего-то предпочитал носить два пистолета, как киношный ковбой, паля с двух рук, при этом только пугая всякую живность. Справедливости ради нужно отметить, что пара хороших стрелков в команде автомеханика всё же имелась, иначе бы группа дальше Свалки не ушла. Был у них и опытный проводник, татарин по прозвищу Бегемот. Девушке он виделся толстым, низеньким дядькой в обычном самодельном БЗК, который облегал фигуру Бегемота как перчатка. Команда называла себя «Вороны» и насчитывала шесть бойцов.

С ними договаривался оператор, Репей взялся показать труднодоступные места и повёл журналистов на Янтарь. Нужно отдать вожаку мародёров должное: он честно собирался выполнить контракт и привести туристов обратно на Кордон. Девушка о его намерениях судила исходя из поведения вожака «воронов», который хотел по возвращении получить копию репортажа. Спорный момент, но скорее всего так оно и было. Приняли их на привале на шестые сутки пути. На дневном привале стрингер решил снять охоту кабана на псевдоплоть. Сначала всё шло нормально, но оказалось, что охотник сам превратился в добычу и как только кабан зашёл в густые заросли кустарника, куда убегала его добыча, из травы поднялись ещё три карикатурно выглядящих фигуры — эдакие шары на тонких ножках (именно так выглядит псевдоплоть издали) и атаковали кабана с тыла. Растерзав тушу немаленького секача и опьянев от крови, звери почуяли человека и кинулись на оператора. А тот не нашёл ничего умнее, как замереть на месте, хотя убегать было бесполезно — псевдоплоть очень быстро передвигается на своих хитиновых копытцах. Сталкерам удалось отбить журналюгу, подняв при этом нешуточную пальбу из дробовиков, которые «вороны» предпочитали в качестве основного оружия. Чем и привлекли внимание поисковой группы духов. Те шарились в поисках безопасной караванной тропы неподалёку и, услышав ружейные выстрелы, приняли журналистов с эскортом за новичков-экстремалов. Духов было всего трое и нападать на хорошо вооружённых людей днём они не решились, завидев в происходящем хорошую возможность разжиться бесплатной рабочей силой. Девушка поняла это уже после того, как той же ночью они без единого выстрела сняли обоих часовых, гревшихся у костра, и повязали полусонных мародёров почти одновременно.

После этого воспоминания девушки были сумбурны и расплывчаты. Единственное, что мне удалось понять, это то, что мародёров почти сразу перебили, покидав останки в огненную аномалию «жарка». Тамара не понимала, почему духи это сделали. Приписывая, по наивности, им черты чудовищ из старых сказок. На самом деле всё было гораздо проще: афганцы не хотели тащить с собой лишний груз, прихватив только проводника, собственно главаря шайки мародёров и обоих журналистов, разумно предположив, что после допроса мародёров можно будет взять их нычки и забрать накопленный там хабар. А за журналистов заломить солидный выкуп или продать в другой клан, нуждающийся в бычках. Тащить с собой слишком много пленников было нецелесообразно. Продираясь сквозь страх и боль, перенесённые за несколько дней плена, мне удалось выяснить, что Репей раскололся и был зарезан на вторые сутки, проводник же присоединился к моджахедам, но его девушка в лагере больше не видела.