Радикс - [85]

Они рассматривали книгу, листали пожелтевшие страницы, заполненные плотным немецким шрифтом и черно-белыми иллюстрациями-гравюрами из библейских сцен. Никаких заметок в книге не было, если не считать последней страницы. Там какими-то непонятными полустершимися символами было выведено три отдельных предложения. Тем же аккуратным летящим почерком, что и на титуле.

— Странно, — пробормотал Вёрм. — Дед Юнга писал крипторунами.

— Сцинтилла, — Кори затаила дыхание. — А ты сможешь расшифровать?

Вёрм сцепил пальцы, захрустел суставами.

— Сейчас попробую.

Кори в нервном предвкушении следила за тем, как ученый переводил текст. Через пару минут он укоризненно покосился на нее, точно она ему мешала. Тогда, не в силах усидеть на месте, Кори выбежала во двор за башней Юнга. Расчесывая пальцами мокрые волосы, чтобы скорее высохли, принялась расхаживать по лоджии. Затем раздвинула полосатые занавески и увидела, что за лоджией располагается небольшая комната с камином и окошками с видом на озеро. Кори приподняла фонарь, укрепленный на голове, посветила вверх. Потолок был разделен на квадраты, в каждом нарисованы различные фамильные гербы. В одном квадрате Юнг изобразил бородатого мужчину, державшего в руках большое зеленое растение. Может, это и есть Радикс?

Когда Кори вернулась в материнскую башню, Вёрм, навалившись грудью на стол, переводил руны при свете свечей. На миг поднял голову от Библии.

— Юнг-старший написал каждое из посланий разным руническим шрифтом. Первое было написано ранней тевтонской формой, использовавшейся в Северной Европе до восьмого века. Второе являло собой нордическую его версию из Исландии, здесь руны датировались примерно тринадцатым веком. И, наконец, последние — англо-саксонские, уже более поздние, год тысяча сто с чем-то…

— Так это и есть Сцинтилла?

Он покачал головой. Потом прочел вслух первое переведенное им послание:

«Там, где на языческой земле Юпитера,

Наша Госпожа превратилась в богиню разума,

Скрыта Великая тайна».

— И что же это означает?

— Это означает, что Сцинтиллы здесь нет. Послание Указывает нам новое направление поисков.

Было около двух часов ночи. Кори гнала машину по дороге к Цюрихскому аэропорту. Вёрм втиснулся на сиденье рядом. Сидел и шевелил губами, переводя последние два послания Юнга. Время от времени Кори поглядывала в зеркало заднего вида, проверяя, не гонятся ли за ними Борджиа. Потом с облегчением откидывалась на спинку сиденья. Ей совсем не хотелось снова встречаться с этими людьми.

— Все! — объявил Вёрм. Набрал воздуха и начал зачитывать перевод второго послания Юнга, которое оказалось таким же загадочным, как и первое.

«Там, где однажды драконы дождем исходили,

С нами был Бог, высился над нулем парадиза».

— А вот эта часть мне более или менее понятна, — заметила Кори. — Как-то я встречалась с парнем по имени Эммануэль. Его имя в переводе означает «С нами Бог». Стало быть, надо найти Эммануэля, возвышающегося над «нулем парадиза».

— Проще некуда! — саркастически заметил Вёрм. И принялся читать третье и последнее послание:

«Когда в сомнении ты, отвернись,

И тут же перед тобой откроется правда».

— Знаешь, что это означает? — спросила Кори.

— Ни малейшего понятия. Знаю только одно: ответ следует искать в Париже.

— В Нотр-Дам, — подхватила Кори. — Я, конечно, неверующая, но все же знаю, что «notre dame» в переводе означает «Наша Госпожа».

— Это так. Но в Европе есть несколько кафедральных соборов, носящих это название. Однако нам нужен тот Нотр-Дам, что в Париже. Догадайся, почему?

— Может, сам мне скажешь?

— Помнишь первое послание Юнга? — спросил Вёрм, почесывая бороду. — Там говорилось: «Там, где на языческой земле Юпитера, наша Госпожа превратилась в богиню разума». Так вот, парижский собор Нотр-Дам построен на том самом месте, где за несколько веков до этого стоял римский храм. И задолго до появления христианского кафедрального собора римляне посвятили этот храм своему главному богу — Юпитеру.

— Нотр-Дам построен на земле язычников. Теперь понятно. Ну а как насчет превращения «нашей Госпожи в богиню разума»?

— Это относится к Французской революции. В 1793 году гильотина отсекла головы королю Людовику XVI и Марии Антуанетте. Этим самым в ноябре новое французское революционное правительство объявило религию вне закона. Христианство было свергнуто. Библии сжигались. Нотр-Дам переименовали в «Башню Разума». Был даже проведен праздник, в честь победы философии над религией. По этому случаю парижская опера устроила спектакль в соборе, там поставили декорации. Там пели лучшие певцы, прославляли новообращение народа. Мадемуазель Обри, в то время молодая оперная звезда, вышла в римской тоге — изображала нечто вроде статуи Свободы, только в триколоре. Длинное белое одеяние, поверх синяя мантия, на голове фригийский колпак.

— Какой колпак? — спросила Кори.

— Этот головной убор символизировал свободу. — Вёрм быстро набросал на бумаге его изображение. — Во время революции французы носили его как эмблему освобождения.

Ученый показал ей набросок.

— Похоже на колпачок гнома, — весело заметила Кори.

— И вот на этом спектакле артисты кордебалета сопроводили мадемуазель Обри в святилище. Толпа приветствовала ее как богиню разума. После этого около двух тысяч французских церквей были аналогично переименованы в «башни разума». Но богиня, то бишь мадемуазель Обри, почтила своим присутствием лишь один собор.