Радикал рок-н-ролла: жизнь и таинственная смерть Дина Рида - [29]

Когда эпизод с его участием был отснят, Рид не вернулся домой в Мехико, а направился обратно в Голливуд. Однако и Патриция не сидела, томясь в ожидании его возвращения. Беккер, которая также представляла интересы Энтони Куинн и на которую Патриция произвела благоприятное впечатление, пробила ей роль в том же фильме, в котором снимался Рид. Роль была небольшая, Патриция сыграла еще одну девушку, живущую у моря, но отнеслась к ней как к возможности продвинуть свою карьеру. Она запрыгнула в старенький автобус, заполненный курами и бедняками-крестьянами, и добралась до Акапулько, где представители кинокомпании поселили ее в прекрасном отеле и объяснили, куда нужно явиться на следующий съемочный день.

О’Брайену, уже завоевавшему славу исполнением роли Уайатта Эрпа в телевизионном сериале «Жизнь и легенда Уайатта Эрпа», выходившем еженедельно на канале «Эй-Би-Си» с 1955 по 1961 год, понадобилось немного времени на выяснение имени новой актрисы, играющей в эпизоде его фильма. Он сам представился Патриции и пригласил на свидание. О’Брайену не пришлось долго уговаривать ее составить ему компанию, несмотря на то, что он был на 14 лет старше 24-летней Патриции. Вскоре они вместе занялись дайвингом. Когда О’Брайен давал публичные интервью или участвовал в рекламных съемках, он обязательно брал с собой Патрицию и непременно упоминал о ней как о перспективной начинающей актрисе, которая также участвует в фильме. Она переехала жить на его шикарную виллу, и их постоянно видели вместе в различных уголках курортного города.

Рекламные снимки достигли севера, и очень скоро Рид увидел фотографию своей бывшей возлюбленной и прочитал рассуждения Хью О’Брайена и его нового объекта обожания. Газетное фото, датированное 13 февраля 1964 года, к примеру, было озаглавлено «Новости Акапулько» и изображало стильную Патрицию Хоббз и О’Брайена вместе с мексиканской актрисой Долорес дель Рио «на коктейльной вечеринке в отеле «Акапулько Хилтон», проведенной в честь Дель Рио.[89]

Фотография вызвала у Рида жутчайшую ревность и желание, которое его удивило. Он побросал в чемодан необходимые вещи, заказал билет на самолет до Мехико вместо того, чтобы завести свою машину, и позвонил Патриции из квартиры, в которой они прежде жили. Разговор был кратким. «Я не хочу иметь с тобой ничего общего», — сказала она ему и повесила трубку.[90]

Рид был ошеломлен. Но недолго. На следующий день он разработал план — схему действий безумного мачо. Он с парой приятелей направился из Мехико в Акапулько. Рид намеревался разыскать О’Брайена и при помощи товарищей отмутузить его как следует. Каким образом это привело бы Патрицию обратно в его объятия, оставалось неясным, но от самой идеи Рид почувствовал себя лучше. В плане Рида содержался еще один существенный изъян — ему не удалось разведать место обитания врага. По прибытии в Акапулько он обнаружил, что О’Брайен и Патриция в тот же день улетели в Мехико. Так что Рид с приятелями, настроенные уже не так воинственно, потащились обратно.

Неудачный день завершился удивительно: войдя в квартиру, Рид увидел там свою возлюбленную. Однако радость, которую мог испытать Дин от одержанной победы, прошла очень быстро. Патриция велела ему убираться вон, поскольку ему здесь никто не рад. Риду не удалось призвать на помощь присущую ему энергию и сокрушить ее доводы. Он был уставшим, как гончая, и растраченным эмоционально. Рид прибег к мольбам, говоря о том, как он сожалеет о той боли, которую причинил ей, упрашивал пожалеть уставшего человека и позволить ему остаться на ночь. Патриция не дрогнула. Он провел ночь в гостинице. «Я снималась в других фильмах в Мексике, у меня действительно начиналась новая жизнь, и я наслаждалась ею», — объясняла она.[91]

В письме домой она описывала муки, причиняемые двум мужчинам, и ее собственные сомнения. «Что за треугольник складывается между мной, Хью и Дино, — писала Патриция матери. — Они оба настроены решительно, особенно Дино, он уже много раз предлагал руку и сердце. Хью тоже серьезен, но мы не так долго вместе, чтобы делать предложение, хотя наши отношения могут привести к чему-то подобному. Сейчас один успешнее другого, оба ревнуют и не хотят меня делить. Каждый попросил меня принять решение. Оба влюблены, оба великолепны и достойны, и я сейчас в таком смятении, что не знаю, от кого из них я хочу иметь детей, когда и где! Хорошо, если бы ты была здесь, чтобы рассудить».[92]

Рид никогда не видел этого письма, но знал, что находится не в лучшей позиции. В конце концов, именно он заставил ее сделать аборт, которого она не хотела, бросил ее в Мексике, а теперь пытается вырвать из рук знаменитого, с хорошими связями в Голливуде, актера. Дин опять решил пустить в ход обаяние и гитару — сочетание, которое со времен средней школы ни разу его не подводило.

Патриция находилась дома, приводила в порядок прическу и выбирала наряд для очередной встречи с О’Брайеном. Она должна была выглядеть безупречно, поскольку О’Брайен хотя и не сказал ничего конкретного о предстоящем вечере, но намекнул, что он станет для них незабываемым. И тут она начала различать звучание гитарных струн под ее окнами, достаточно громкое, чтобы быть услышанным в обычном грохоте города. В ту же минуту раздался стук в дверь, и, открыв ее, она увидела трех соседских ребятишек, каждый из которых держал по огромному букету роз. Гитарный перебор продолжал звучать, но теперь он аккомпанировал песне о любви, а голос был безошибочно узнаваем. Патриция взяла на руки младшего из ребят, и все они вышли на балкон послушать серенаду. Исполнив нескольких песен, которые к тому времени уже собрали толпу соседей, Рид опустился на колени и выкрикнул Патриции предложение выйти за него замуж. В толпе закричали: «Si, Si,» — «Да! Да!», и через несколько мгновений Патриция взяла из букета розу, бросила ее Риду и сказала только: «Si, senor» — «Да, сеньор». Толпа зааплодировала, и началось торжество. Обаяние и энергия Рида перекозыряли голливудские достоинства О’Брайена. «Дин воровал для женщин розы из палисадников, и это было очень волнующе, — поясняла Патриция, — он останавливал машину посередине дороги и танцевал с тобою — это все то, что можно было бы ожидать от Джеймса Дина».