Радиевые девушки - [5]

Тем не менее американские девушки не переняли методику по смачиванию кистей губами со слепой верой. Мэй сказала, что, когда она только начала работать вскоре после открытия студии в 1916 году, она и ее коллеги подвергли этот способ сомнению, «несколько скептически» отнесшись к тому, чтобы глотать радий. «Первым делом мы спросили, – вспоминала она, – не вредно ли это, и нам ответили: “нет”. Мистер Савой сказал, что это не опасно и нам не стоит переживать». В конце концов, радий же считался чудесным лекарством, а раз так, девушкам его воздействие должно было лишь пойти на пользу. Вскоре они настолько привыкли класть кисти себе в рот, что и вовсе перестали об этом задумываться.

Для Кэтрин же в ее первый день снова и снова смачивать губами кисть, исправляя дефекты на циферблатах, показалось странным занятием. Тем не менее ей пришлось с этим смириться: она постоянно напоминала себе, почему хотела здесь работать. Ее работа включала в себя два типа проверок – при дневном освещении и в темноте, и именно в темноте начиналось все волшебство. Она вызывала девушек, чтобы обсудить их работу.

«Здесь, в комнате без солнечного света, были сразу видны следы светящейся краски повсюду на рабочих. То там, то здесь виднелись пятна на одежде, на лице и губах, на их руках. Стоя здесь, они фактически светились в темноте». Они выглядели восхитительно, словно неземные ангелы.

Шло время, и Кэтрин поближе познакомилась со своими коллегами. Одной из них была Джозефина Смит, круглолицая 16-летняя девушка с короткими каштановыми волосами и носом картошкой. Она тоже прежде работала в универмаге продавщицей, однако ушла оттуда, позарившись на куда более приличную зарплату красильщицы циферблатов. Хотя у девушек и не было фиксированной ставки – они получали сдельную оплату в зависимости от количества раскрашенных циферблатов, в среднем по 1,5 цента за штуку, – самые талантливые зарабатывали невероятные суммы. Некоторые зарабатывали в три раза больше по сравнению со среднестатистическими заводскими рабочими; кто-то – даже больше своих отцов. Девяносто пять процентов наемных работниц получали меньше, а красильщицы уносили домой в среднем по 20 долларов (370 долларов в пересчете на современные деньги) в неделю, хотя самые проворные без труда могли зарабатывать еще больше, порой в целых два раза, – годовая зарплата самых старательных составляла 2080 долларов (почти 40 000). Девушки были очень довольны своим положением.

Джозефина, как узнала Кэтрин, была немецкого происхождения, как и сама Кэтрин. На самом деле большинство красильщиц были дочерями или внучками иммигрантов.

В Ньюарке проживало множество мигрантов из Германии, Италии, Ирландии и других стран. Это и стало одной из причин, по которым компания решила открыть студию именно здесь: иммигранты были неиссякаемым источником рабочей силы для всевозможных фабрик.

Нью-Джерси прозвали Штатом Садов за его развитое сельхозпроизводство, однако промышленность здесь была развита не меньше. На пороге нового столетия руководители крупных фирм Ньюарка назвали его Городом возможностей, и – в чем девушки сами сумели убедиться – он всячески оправдывал такое имя.

Все это делало Ньюарк процветающим мегаполисом. Ночная жизнь после закрытия фабрик кипела. Он считался пивным городом, потому что количество кабаков на душу населения в нем было больше, чем где-либо еще в Америке, и рабочие не теряли своего свободного времени даром. Красильщицы подружились между собой: они усаживались обедать в мастерской, делясь сэндвичами и слухами за пыльными столами.

Шли недели, и Кэтрин наблюдала не только за прелестями работы красильщиц, но и за связанными с ней трудностями: мисс Руни постоянно контролировала их, разгуливая по студии, и девушки вечно боялись, что их вызовут в темную комнату, чтобы отчитать за некачественно выполненную работу. А больше всего девушки боялись обвинений в перерасходе дорогостоящей краски, за что могли даже уволить. Тем не менее, несмотря на все эти очевидные минусы, Кэтрин все равно не терпелось присоединиться к женщинам в основной мастерской. Ей хотелось стать одной из сияющих девушек.

Будучи способной ученицей, Кэтрин вскоре преуспела в своей работе. Она не только в совершенстве овладела искусством исправлять дефекты на циферблатах с помощью смоченной губами кисти, но и наловчилась смахивать пыль голыми руками и удалять ногтем излишки краски. Она трудилась изо всех сил, мечтая о повышении.

Наконец, ближе к концу марта, ее упорство было вознаграждено. «Мне предложили раскрашивать циферблаты, – радостно писала она. – Я сказала, что не прочь попробовать».

Кэтрин осуществила амбиции благодаря своим заслугам – однако той весной 1917 года имелись и другие, куда более серьезные факторы. Спрос на красильщиц циферблатов вскоре стал невиданным: теперь компании было нужно заполучить как можно больше новых девушек.

Глава 2

За предыдущие два с половиной года война в Европе практически не коснулась Америки, если не считать принесенного ею экономического подъема. Большинство американцев были только рады держаться подальше от ужасов окопной войны, разразившейся по другую сторону Атлантики, истории о которой доходили до них в первозданном виде, несмотря на большое расстояние. Но в 1917 году нейтральная позиция страны оказалась несостоятельной. Шестого апреля, всего через неделю или около того после повышения Кэтрин, Конгресс проголосовал за участие Америки в этом конфликте, который позже окрестили «Войной за прекращение всех войн».