Радиевые девушки - [126]

Тома описали как «измученного невысокого мужчину с седыми волосами, потрясенного горем», – но, несмотря ни на что, он должен был дать свои показания. «Он говорил с большим трудом и потерял дар речи, описывая смерть своей жены, – сказал один из свидетелей. – Ему было тяжело дышать, и на последующие вопросы он отвечал кратко. Он покинул свидетельскую трибуну в слезах».

Коллегия присяжных из шести человек сохраняла молчание на протяжении всего заседания – следом за Томом показания давали доктор Данн и доктор Лоффлер. Коронер объяснил присяжным, что они должны «лишь установить причину смерти, а не определить виновного в кончине миссис Донохью».

Тем не менее они все равно это сделали. «Мы, присяжные, считаем, что [Кэтрин Донохью] скончалась от отравления радием, который был поглощен ее организмом во время работы на промышленном заводе в Оттаве». По предложению Гроссмана в официальный вердикт было добавлено название компании Radium Dial.

«Это единственный промышленный завод, – решительно сказал он, – на котором миссис Донохью когда-либо работала».

После вынесенного присяжными вердикта свидетельство о смерти Кэтрин было официально подписано.

Была ли смерть как-либо связана с местом работы покойного?

Да.

Кэтрин Вольф Донохью похоронили в пятницу, 29 июля 1938 года. Ее дети были слишком маленькими, чтобы присутствовать на похоронах, хотя сотни людей собрались, чтобы отдать дань уважения этой необыкновенной женщине: тихому и скромному человеку, который только и хотел, что усердно трудиться и любить свою семью, однако ей удалось изменить жизни миллионов людей благодаря тому, как она отреагировала на свою личную трагедию. Ее тело отнесли на кладбище члены семей Донохью и Вольф: это последнее путешествие наконец-таки не причинило ей никакой боли.

Ее подруги выстроились на улице у ее дома, чтобы сопроводить ее к церкви; не было лишь Шарлотты Перселл, которая осталась под карантином в Чикаго из-за ее детей, подхвативших скарлатину. Женщины надели свои лучшие наряды – не черные, а цветастые платья. Они опускали головы, когда гроб Кэтрин проносили мимо, а затем направились следом, минуя Дэвидсон-стрит, по улице Колумба, где неспешная процессия повернула налево. Они прошли до самой церкви Святого Колумбы, которая всегда была духовным пристанищем Кэтрин: здесь ее крестили, здесь она обвенчалась с Томом, здесь она в последний раз преклонила голову в молитве.

Она не возвращалась сюда с тех пор, как заболела. Только в день своих похорон Кэтрин Донохью снова проделала медленный путь к церковному алтарю и в очередной раз оказалась в руках Божьих под возвышающимся сводчатым потолком, который был так хорошо знаком ей при жизни, в разноцветных лучах света от витражей – купить их в свое время помогла семья ее мужа.

Отец Гриффин провел мессу. Он «говорил об облегчении, которое принесла миссис Донохью смерть после ее долгих и терпеливых страданий». Служба показалась Тому слишком короткой – потому что, когда она закончилась, оставалось лишь положить Кэтрин в могилу. Похороны, а затем вся оставшаяся жизнь без нее. Он был «на грани обморока», прощаясь со своей женой.

Остальные скорбящие присоединились к нему в его безутешном горе. «В тихие, но при этом трогательные мгновения, – писал один из присутствовавших, – лучшие подруги Кэтрин – девушки, работавшие вместе с ней на заводе и точно так же получившие отравление, – сказали ей свои прощальные слова. Эта сцена вызвала в памяти слова древнего гладиатора великого Рима: “Moritamor te salutamus [орфография сохранена] – идущие на смерть приветствуют тебя”». Кэтрин наполняла их мысли и сердца, даже когда они покинули церковь, не глядя на бывшую школу через дорогу, где ее отравили. Она оставалась в их сердцах, когда Перл написала Гроссману позже в тот день:

Когда я вернулась домой после похорон Кэтрин Донохью с сердцем, наполненным ею, и мыслями о проделанной вами огромной работе по ее делу, я поняла, что должна отправить вам это письмо и дать вам знать, что мое сердце переполняет благодарность, когда я думаю о той бесстрашной битве, в которую вы вступили ради нас.

Она закончила письмо «молитвой и пожеланиями дальнейших успехов», потому что даже в день похорон Кэтрин Гроссман был в суде, отстаивая ее интересы. Апелляцию компании отклонили, однако она подала апелляцию и на это решение. Они подавали апелляции снова, и снова, и снова. На самом деле Radium Dial довела это дело до самого Верховного суда США.

Другие адвокаты, может, и бросили бы все, сославшись на нехватку денег – потому что Гроссман по-прежнему брал на себя все судебные издержки, – но Леонард Гроссман дал клятву защищать этих женщин, и он их не подвел. «Он просто обессилел, перетрудившись над этим делом», – говорила Трудель. Возможно, в Radium Dial таили надежду, что либо он, либо девушки наконец сдадутся, либо у них закончатся деньги, но они теперь сражались в память о Кэтрин, а это был мощнейший источник решимости.

Гроссману пришлось приобрести специальную лицензию, чтобы его допустили в Верховный суд. «[Эта] лицензия навсегда осталась в рамке под стеклом у нас дома, – сказал его сын. – Он говорил про [это дело]. Он гордился им, и альбом с газетными вырезками всегда лежал на книжной полке. Я слышал некоторые истории снова и снова; я вырос с этим делом».