Рабство. Маги. Суета - [48]

Когда я уже почти потерял сознание от ударов Корто, он прекратил меня избивать и сказал:

— В темницу его. Закуйте на веки вечные. Пусть он сдохнет во тьме, не видя света до конца дней своих.

На голову мне вновь накинули мешок и поволокли моё избитое тело по полу.

Глава 22 Саян. Подполье

Не верите, что драглы уже осуществляли жатву в нашем мире? Глупцы! В любой точке Триала вы можете раскопать следы прошлых эпох. Можно отыскать чудесные артефакты, происхождению которых нет объяснения. Куда, по-вашему, исчезли те, кто создал всё это? Жатва — вот ответ. (Отрывок из сборника догматов драглицизма).

В лесу мы нашли овраг и остановились там на ночёвку. Места лучше нам было не найти, ведь уже почти стемнело. Мы собрали хворост, а Терн достал огниво, высек искры и разжёг огонь. Сидя на поваленном дереве, наш небольшой отряд нанизывал небольшие кусочки мяса эйхо на тонкие прутики и поджаривал на костре. В воздухе витал приятный запах жареного мяса.

— А мне приготовили? — раздался за нашими спинами приятный женский голос.

Я едва не подпрыгнул от испуга, услышав этот голос за спиной. Резко обернулся. В свете костра я узнал ту женщину, что сегодня днём мы видели в городе.

Олаф тем временем схватил меч и произнёс, глядя женщине в глаза:

— Говори сразу, ведьма, с добром ты к нам или со злом?

Я от него такого, если честно, не ожидал. До этого он казался мне пожилым, ворчливым, но безобидным дедушкой, сейчас же мне открылась его новая ипостась.

Из-за спины женщины показались два маленьких личика: мальчишка лет пяти и девчонка такого же возраста.

— Желала бы вам зла, подстрелила бы из лука. Вас так хорошо видно с берега оврага, а свет от костра заметен даже с дороги. Так что зря вы эйхо зарезали — если бы была погоня, то вас всё равно бы нашли.

— А её не было? — поинтересовался я на всякий случай.

— На ваше счастье, нет. Может быть, вы всё-таки уберёте оружие?

Олаф вопросительно посмотрел на меня. Я кивнул. Он опустил меч, но тем не менее пошёл с оружием в лес, очевидно желая проверить, не привела ли кого незнакомка с собой. Я не возражал.

— Присаживайтесь. На нашем брёвнышке места хватит и вам. Да и мяса у нас много, в какой-то степени благодаря вам. Так что садитесь, угощайтесь и рассказывайте. Нам многое нужно узнать от вас и о вас.

Сейчас в более спокойной обстановке я лучше разглядел лицо девушки. Она была курноса, худа, светловолоса и если бы жила в моём родном мире, то запросто могла бы поучаствовать в каком-нибудь конкурсе красоты.

Барышня взяла прутик с мясом, понюхала его своим милым носиком, разломила пополам и дала половинки детям, затем взяла второй для себя.

— И что же вам непонятно? Я, если честно, никогда ещё не видела столь нерадивых повстанцев, которые даже не знают, на каком расстоянии от дороги лучше прятаться, и что в деревнях подобных нашей вам лучше не появляться.

— Повстанцы? Но мы не повстанцы. С чего вы это взяли?

— Тогда кто же вы? Олодцы! — в этот момент я увидел в глазах женщины неподдельный страх, который быстро исчез. — Нет, быть этого не может. Вы такие недотёпы, что олодцами быть не можете!

Женщина рассмеялась.

— Милли, А кто такие недотёпы? — спросила девочка.

— Кушай, девочка, кушай, мы с ребятами говорим о всяких взрослых глупостях, не слушай нас.

— Хорошо.

— Ну, тогда, раз вы не олодцы и не повстанцы, значит вы… Разбойники, верно?

— А почему мы не можем быть просто обычными людьми?

Женщина прыснула.

— Да из вас обычные люди, как из меня гномий король! Может быть, вообще крестьяне или рыбаки? Сытые, опрятные, а самое главное с оружием.

— Миледи, может быть, вы сперва представитесь? — подал голос Олаф вышедший из леса.

— Ах, да, простите, я совсем забыла. Ох, где же мои манеры? Меня зовут Мелисанда, — женщина встала с брёвнышка и изобразила что-то вроде реверанса. — До недавних пор леди Мелисанда — дочь короля Гардуса и наследница королевства, на территории которого вы имеете счастье пребывать. Ну а с недавних пор — бездомная, беспризорная и осиротевшая попрошайка-рыбачка с двумя детьми, а зовут меня теперь чаще просто Милли.

— Я Саян, — представился я. — А это Терн, Марон и Олаф.

— Рада знакомству, господа.

— Судя по тому, что мы видели, и тому, что вы сказали, я могу сделать вывод, что Гардуса с недавних пор больше не существует. Он стал провинцией Олода? — поинтересовался Олаф.

— Да. Южной провинцией. Странно, что вы этого не знаете. Откуда вы вылезли?

— А мне кажется странным то, что вы вот так легко нам это выдали теперь. А вдруг мы всё же олодцы и немедленно вас повесим? Вы ведь особа знатная и наверняка захотите подтолкнуть на дальнейшие партизанские действия местных жителей, а то и возглавить сопротивление?

— Смешной ты. Ну какие же вы олодцы? Вы явно не из них. Даже надень вы плащи, хоть синие, хоть серые, рожи то вы свои видели? Шапочки явно непросто так носите, на лбах наверняка шрамы от рабских клейм, и вы решили вот таким невероятно оригинальным способом их замаскировать, — женщина совсем по-детски хихикнула.

Я совсем не мог понять, сколько же ей всё-таки лет. Выглядела она не младше тридцати, а ведёт себя то как графиня, то как девочка, то словно простая крестьянка.