Рабство. Маги. Суета - [35]

— Что ты делаешь, раб? Тебе нельзя тратить силы на такую ерунду. Можешь съесть сколько угодно мяса и фруктов, но помой перед этим руки с золой. Если у тебя случится несварение желудка, полноценно сражаться ты не сможешь. Затем отправляйся спать. Чтобы выжить завтра, нужно как следует отдохнуть. Но сперва ты сделаешь мне массаж. Я сегодня во время последнего боя потянул ногу. Если ничего не сделать, завтра буду словно хромой эйхо. Привыкай выполнять мои поручения, теплокровный. Скоро мы освободимся, и ты будешь постоянно мне прислуживать.

Если подумать, то ящер был прав. Действительно, вино лучше не пить, а ночь провести не с рабыней, а спокойно отдыхая на своём соломенном матрасе. Да и насчёт массажа он прав: если опять будет командный бой, Каварл нужен нам полноценным бойцом. Всё было хорошо в его речи, кроме одного. Мы все здесь были равны, никто никому ничего не должен. Но месяц назад я пообещал, что стану его рабом в обмен на его обучение бою на мечах. Он свою часть договора выполнил, а вот я от своей надеялся по-тихому уйти, пусть это и будет выглядеть не слишком красиво. Я дитя двадцать первого века и официально именоваться рабом не желаю ни при каких условиях. А кроме того, если сейчас я выполню его поручение, то другие гладиаторы засмеют, да и несолидно как-то… Но, поскольку я взял на себя кое-какие обязательства, то я их выполню. Хотя бы частично. Ибо свои ум, честь и совесть я пока не потерял. Обдумав это, я пошёл к кровати Каварла.

— Эй, парень, ты что, и впрямь собрался это сделать?

Ну вот. Наверное мне сейчас должно быть обидно или зазорно, но ничего такого я не чувствовал. Надо — значит надо. Но чтобы другие наши сотоварищи не слишком веселились я сказал:

— Да я ведь ради общего дела. Если завтра опять будем сражаться, нужно, чтобы он был в полной боеготовности. Если бы не он, то мы бы здесь, возможно, сегодня и не сидели.

Гладиатор задумчиво покачал головой в знак согласия, и зарождающийся конфликт, казалось бы, уже исчерпан, но здесь своё слово сказал ящер:

— Нет, гладиаторы. Он делает это не ради общего дела. Он этим занимается, потому что он мой раб отныне и до тех пор, пока я его не освобожу. У нас с ним уговор.

Тут уже загоготали все. Было всё-таки немного неприятно стать посмешищем. Но долг я считаю важнее, чем чьи-то издёвки.

Постепенно смех утих, рабы нашли другие развлечения. Кто-то совокуплялся с рабынями, кто-то ел, кто-то пил вино. А я делал массаж ящеру. Интересная у него кожа, рельефная, блестящая. Хорошие сапоги выйдут или ремень… Тьфу! Он ведь разумное существо, а не прямоходящий крокодил! Опять бред всякий в голову лезет. Буду думать, что дурные мысли сегодня у меня от переутомления — морального и физического, а не от врождённого идиотизма.

Наступило утро следующего дня. Вновь по гладиаторской школе ходили орки с детьми, выбирая подходящих бойцов. Сегодня меня уже выбирали почему-то более активно. Видимо, здесь были те, кто видел вчерашние мои победы, и теперь меня считали серьёзным воином, а значит, и достойным соперником. Хозяин школы радостно подсчитывал полученные деньги. Мне вновь предстояло четыре боя.

Все бои сегодня прошли на ура. Мне удалось победить четыре раза, а группового поединка не было. Я отделался всего лишь несколькими синяками на груди, полученными после колющих ударов по доспеху, и ссадинами на левой руке после неудачного падения, после которого я убил неосторожного противника.

Затем было ещё три дня по четыре боя, которые пролетели как один. Я убивал всё более уверенно, уже не боясь маленьких орчат. На следующий день я участвовал всего в трёх боях. Оставался последний день праздника и оставался последний бой до свободы.

В нашей школе оставалось всего трое бойцов. А ведь изначально нас было около сотни. Троих застрелили из лука в первый же день при попытке побега, все остальные погибли либо на арене, либо от невоздержанности в вине. Выжил опытный воин, что жил в камере напротив моей, ящер и я.

В последний день праздника организаторы боёв старались показать зрителям нечто особенное, нечто, что по-настоящему может удивить и порадовать глаз, которому обычные бои за дни праздника уже приелись. Да и орчат, ещё не сразившихся с соперниками, практически не оставалось.

Когда мы вышли на арену, оказалось, что драться нам предстояло с хищными животными, напоминающими саблезубых тигров. Здесь собрались гладиаторы не только из нашей школы, а из всех гладиаторских школ столицы. Нас было около сотни, хищников была дюжина.

Мы решили разбиться на двенадцать групп, каждая из которых должна была окружить своего хищника и убить. Это оказалось не так просто, так как хищники на месте не стояли, а пытались атаковать. Одному из гладиаторов нашей группы хищник ударом лапы снёс голову. Это заставило остальных действовать осторожнее. Окружить нашего зверя не вышло, зато мы прижали его к краю арены, постоянно размахивая перед собой мечами и прикрываясь щитами. Казалось, что победа уже у нас в руках, и один из гладиаторов уже начал наносить удар, но саблезубый тигр оттолкнулся от земли мощными лапами и выпрыгнул из окружения, грациозно для такой туши развернулся в воздухе и сбил на землю одного из гладиаторов ударом лапы прямо в полёте. Бедолага остался жив — его спасли доспехи, но поднялся он с трудом, заработав несколько переломов.