Работа над ошибками - [23]
— Вот уж не думала, Екатерина Алексеевна, что вы такая! А казались культурной, грамотной женщиной. И воспитанной. Со стороны поглядеть, так вы на отца своего похожи. Оказывается — ничего общего!
Похожа я на отца. Еще как похожа. Непримиримостью, что ли? Все замечают. Даже Димка мне недавно об этом сказал. Хотя, вот уж на кого я бы не хотела походить, так это на папу. Он честен, прям, никогда не подпишет такого рода письмо. Только не понимает, не хочет понимать и признавать право других людей иметь свои взгляды, убеждения, свои чувства. Люди для него как винтики механизма. Любой можно заменить, а еще лучше — подогнать под стандарт.
Грымзы наконец ушли, продолжая громко возмущаться, и потрясая драгоценной бумажкой. Тяжело вздохнув, я вернулась в кабинет. Настроение испорчено. Считай, урок сорван.
И точно. Гаврилкина с Перепелицыным потихоньку обнимались, Петров дирижировал воображаемым оркестром. Остальные с упоением обсуждали красные чулки молоденькой биологички. При моем появлении шум начал затихать. С последней парты в углу, у окна, поднялся долговязый лохматый Макаров — нахал и грубиян.
— Екатерина Алексеевна! Давайте пойдем по домам, — с неподражаемыми ленивыми интонациями в голосе протянул он. — Урок последний. И до конца осталось всего пять минут.
— Садись, Макаров. Тебя я успею спросить. Тем более, не пять минут осталось, а добрых пятнадцать.
— Ну, да! Вы пол-урока пропадали. Отдохнули. Вам, значит, можно? И кстати, чем это вы там занимались? Какую-нибудь подпольную коммунистическую организацию создаете?
Мне стало смешно. Вот ведь, занимались своими делами, а подслушать все же не забыли. И, как всегда, слышали звон, да не знают где он.
— Ну, Миша, — улыбнулась ему. — Всем давно известно, что я махровая коммунистка. И ты, как ярый защитник демократии, расстреляешь меня из рогатки. Но только после урока.
Сказала и подумала: не слишком ли много политики вокруг? Вон даже отроки на ней слегка зациклены. Что уж о взрослых говорить? Политика и деньги, деньги… А как же просто жизнь? И любовь? И мы сами с нашими простыми радостями и горестями?
Ребята загалдели, заулыбались. А мне вдруг захотелось плакать. Жизнь проходит и ничего-то в ней нет, что согрело бы душу. Нет тихой доброты. И светлой радости.
Я отвернулась к окну. Пусть ученики не смогут увидеть выражение моего лица. Продолжила прерванное объяснение. Сама же ждала звонка больше, чем какой-нибудь Макаров.
Звонок прозвенел, когда появилось ощущение бесконечности последнего урока. Ребята задвигали стульями, заверещали. Двинулись к двери, на ходу запихивая учебники с тетрадями в рюкзачки. Галчата еще. Нежные, незащищенные. А туда же — бунтовать. Как тогда Иван про Никиту сказал? Домашний бунтарь? Вот и они, как Никита.
Я все еще стояла у окна. Смотрела на школьный двор. Там маленькие девочки из начальной школы прыгали через резиночку. Только подумать! И мы в этом возрасте увлекались игрой в резиночку. И были такими же безмятежными. Ну, почему, почему вся наша взрослая жизнь — сплошная борьба? За кусок хлеба. И обязательно с маслом. За место под солнцем. И обязательно самое лучшее. За чье-то признание. За утверждение себя как личности. А личности не надо ничего никому доказывать. Она и есть личность. Зачем доказывать аксиому? Как только люди не устают от этой борьбы? Ведь столько теряем: принципы, друзей, любовь, себя наконец. Лишь теперь начала понимать, о чем говорил Блок:
И вечный бой!
Покой нам только снится…
Я хотела закрыться в кабинете, но заглянула Татьяна. Принесла из библиотеки новые пособия для кабинета. Заодно поинтересовалась, что я там опять натворила? По ее словам, Нона Петровна страстно митинговала в учительской, и гневные речи Ноны были направлены против меня. Дескать, ренегатам не место в рядах честных людей.
— Чем закончила свое парламентское выступление Нона? — без особого интереса спросила я. — Карфаген должен быть разрушен?
— Нечто в этом роде, — улыбнулась Татьяна.
Мы еще обменялись несколькими незначительными новостями, и Татьяна отправилась вниз, уже на ходу сообщив, что вчерашняя планерка не состоялась, заседание перенесли на сегодня.
— Не забудь! В четырнадцать тридцать!
— Угу… — отозвалась я.
Напоминание было кстати. Я всегда или забывала про такие вещи, или старалась забыть. Сил уже ни на что не хватало. А еще кучу тетрадок проверять. И потом, неспроста планерку перенесли. Не собираются ли на сей раз устроить аутодафе мне?
Как в воду смотрела. Поначалу не было ничего особенного. Обсуждали прошедшую неделю, различные мелкие конфликты. Я и слушать-то перестала. Включала внимание только, когда шла полезная информация. В промежутках же думала о своем: о Димке, о его отце, о себе… Я еще прилично себя вела. В отличие от других, ни с кем не шушукалась. Многие громким шепотом решали свои проблемы, делились впечатлениями. Людмила Николаевна заполняла журнал. Кажется, 9-го «Б». Мне со своего места видно было плохо. Планерка как планерка. Как десятки других таких планерок.
Если бы на этих сборищах действительно решались насущные вопросы. Так ведь нет. Больше о туалетных бачках, о вениках с тряпками рассуждаем да счеты между собой сводим. Бывает иногда, что Котов проводит в школе какой-нибудь очередной дурацкий эксперимент. Тогда он оповещает нас об этом на одной из планерок. Вовсе не с целью обсудить новшество. Просто ставит нас в известность. Возражений Валерий Петрович не слушает. От критики его просто трясет, особенно если критика конструктивна. Не раз он в гневе заявлял нам, что в своей вотчине — полный хозяин, как его левая пятка пожелает, так он и сделает. Спорить бесполезно, поэтому мы затихаем и молча выслушиваем, как нам теперь надо будет учить детей. Лично меня это бесит. Бесят и поведение Котова, и его идеи. Я вовсе не против экспериментов. Но их надо тщательно просчитывать и готовить, готовить необходимую материально-техническую и методическую базу, а еще многое другое. Нововведения хороши тогда, когда жизнь показывает их настоятельную необходимость и полезность. Котов же свои идеи высасывает из пальца. Он принял за образец для себя систему обучения, распространенную в странах Запада. Особенно его восхищают американские методы. А то, что уровень образования среднего американца смехотворен, Валерия Петровича не пугает. Похоже он этот факт не принимает в расчет вовсе. Может быть, поэтому наши ученики не скрываясь курят «травку» на школьном крыльце, матерятся через слово, плюют на пол, жуют жвачку как коровы и считают смертным грехом желание хорошо учиться. Связываться с нашими воспитанниками не хочет даже милиция. С каждым годом дела в школе идут все хуже и хуже. Я воюю с этим изо всех сил. Еще три-четыре человека воюют, остальные давно махнули рукой. И правда, к чему надрываться? Все равно толку мало.
Вот, докатилась до кондового "люблюнимагу", невольно использовав все классические штампы этого жанра. Увы мне :(. Но, видимо, работа на ниве народного просвещения так утомила к маю и опустила поближе к плинтусу, что ничего иного в качестве релаксации получиться не могло. Обещать, что в последствии исправлюсь, не буду, так как наш наробраз не оставляет попыток дебилизировать педагогов по американскому образцу, следовательно, очередная и, вероятно, очень нескорая писанина моя снова будет не высшего разбора.
Аннотации от автора нет, поэтому напишу от себя Конец 80х г. 20 века. ОНА думала, что любит старшего брата подруги, но встретила ЕГО и полюбила с первого взгляда. ОН, в прошлом бабник, был сражен ЕЙ в самое сердце. ОНИ поженились когда ей было 16 и казались безумно влюбленны и счастливы. Но не так радужна оказалась семейная жизнь. ОНИ безумно любят друг друга, но их характеры мешают их счастью. И не только характеры... Ведь за спиной маячит главная соперница и по своместительству лучшая подруга. Да и ее брат - "мнимый любимый" постоянно рядом.
Трогательная история трепетной любви, которая способна возродить к жизни потерявшего веру в себя и дает надежду на счастье…
Однажды, гуляя с подругой по вечернему городу, героиня знакомится с человеком, к которому не применимо слово любовь. Он — тот, кого и в шутку, и с ненавистью принято называть «новым русским». Он впитал самые худшие черты своего класса, словно персонаж избитого анекдота. Она — полная противоположность. Им даже не о чем говорить. Но в их знакомстве кроется нечто большее. Их встреча повлечет за собой самые неожиданные события.Оба не могут понять, что происходит между ними — то ли большая любовь, то ли пламенная страсть, то ли вражда по пустякам, то ли холодное равнодушие.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Подобно удару молнии вспыхивает любовь между Леной Трофимовой и блестящим молодым фотохудожником Игорем Болотовым. Они встретились в Венеции и казалось, над их головами вечно будет сиять голубое небо… Но юная Лена попадает в умело раскинутые сети коварной соперницы…Годы разлуки для каждого из героев полны серьезных испытаний. Лена и Игорь изменились, но не изменилось, а лишь окрепло их чувство друг к другу. Всепоглощающая, всепобеждающая страсть наконец объединяет их, и уже никто и ничто не в силах этому помешать.Венеция… Сказочный город! Мекка всех влюбленных.
Любовь… Это светлое чувство порой таит тревоги и мучения. Но если чувство рождается между мужчиной и женщиной разного цвета кожи, то к мукам любви добавляются непонимание и неприязнь окружающих.* * *«…А ведь он ее любит. Ему хочется быть с нею. Возможно, как раз эта неискушенность и привлекает его в ней? Или то, может быть, что в ней — и белой, и не белой — ему видится образ некоего примирения? Или все дело в том, что она похожа на белую, но жить, как и он, вынуждена в Черном поясе?.. Он пытался представить себе, с какими понятиями подходит к жизни, к отношениям между людьми различных рас Глэдис… Бедная маленькая Глэдис.
Роман современной английской писательницы Рози Томас рассказывает о сравнительно коротком периоде в жизни нескольких супружеских пар маленького городка неподалеку от Лондона.Размеренный и спокойный уклад жизни нескольких семей, связанных, казалось, искренними и прочными отношениями, неожиданно рушится. Причиной, вызвавшей все эти непредсказуемые перемены, явилась красивая светская молодая женщина Нина Корт. Нина выросла в этом городке, но потом уехала в Лондон, вышла замуж.Ничто не предвещало трагедии, но вдруг внезапная смерть мужа заставила Нину изменить свою жизнь…Нина Корт — молодая красивая вдова — после смерти мужа возвращается из Лондона в свой родной город, в котором не была много лет.Приезд Нины, которая как редкостная экзотическая птица приковывает к себе внимание многих мужчин, невольно повлиял на всех членов небольшого круга ее друзей.Бурная связь Нины и Гордона Рэнсома обнажила подводные течения еще недавно казавшихся такими счастливыми браков, взорвала видимое благополучие супружеских отношений.