Работа для рыжих - [6]

— Ладно, посмотрим, что можно сделать, — согласилась я.

Сделка вроде выходила взаимовыгодная. Зачем бы богу меня накалывать, не торговец же он с базара, втюхивающий платье на три размера больше? Для репутации урон и никакого навара. Планов конкретных пока у нашей компании не было, а задачка могла оказаться занимательной. Да и Гарнаг ходатайствовал. Не могу я в лицо плюнуть и отвернуться, если просят, и не важно, кто: человек или бог. Первому, пожалуй, даже с меньшей вероятностью откажу, потому что бог — сильный, как-нибудь и сам справиться сможет, а вот людям помощь бывает до зарезу нужна. А тут, выходит, оба случая разом выпали. Вряд ли бог Справедливого Суда будет просить о пустяках…

— Быть по сему, — рассиялся Гарнаг, будто я ему подарок на именины сделала, и звучно хлопнул в ладоши. Взметнулся пахнущий хвоей вихрь, а когда он утих, мы (я имею в виду людей, коней и Фаля впридачу) оказались на совершенно другом участке дороги. И изгиб ее был плавнее, и тех кустов с кожистыми листиками не имелось в наличии, зато посредине стоял бородатый детинушка.

— Сгладить дорогу?! — вполголоса хмыкнул Гиз, не то удивляясь, не то злясь на божественные выкрутасы. Мы даже через сильфовы круги так быстро двигаться не могли, их еще пойди отыщи, да и найдешь — переместиться все равно сможешь лишь туда, где есть другой круг. Фаль — наш живой пропуск к системе магических телепортов — нового в одиночку на раз-два сотворить не способен.

Завидев нас, детинушка с бородой-лопатой и такими плечами, что оглоблю вместо прутика носить впору, кинулся сломя голову — нет, не в лес, а буквально под копыта коней — и заревел басом:

— Магева, спаси!

Рухнул в пыль, не щадя домотканых штанов, рубахи, расшитой по вороту какими-то не то петухами, не то скелетами (ну не понимаю я ничего в схематичных узорах!), и принялся головой мотать. То ли поклоны странные бил, то ли от мошкары отмахивался.

— Эй, ты что, а ну-ка вставай, орать прекращай и рассказывай, от чего надо спасать! — закашлявшись, попросила я, чуть отступив от буйного челобитчика. А то вдруг этот человекомедведь меня за колени обнять пожелает, так ведь сломает, если вообще ненароком ноги не оторвет!

— От проклятия! — севшим голосом прошептал мужик и разрыдался как ребенок. Слезы текли по его искаженному гримасой муки лицу, прокладывали в пыли мокрые дорожки, а он и не думал их стирать или скрывать.

Когда плачет ребенок, его утешаешь, когда женщина, сочувствуешь, можешь даже поплакать с ней заодно, но, когда вот так открыто рыдает здоровенный дядя, поневоле чувствуешь растерянность и неловкость.

— Я сделаю все, что смогу, — твердо пообещала ему, так как с трудом могла перенести такое зрелище.

— Ты давай говори толком, — кашлянув, нарочито грубо посоветовал Кейр, видать испытывавший точно такие же чувства.

— Проклял нас покойник-маг, — почему-то шепотом, звучно хлюпнув носом и чуть успокоившись, пояснил мужик, однако с земли не поднялся, так и остался сидеть в пыли, глядя на нашу компанию скорбным взглядом бродячего, битого жизнью пса. — Всю деревню проклял! За что — не ведаем, не чинили мы ему зла, а только теперь жить совсем невмоготу стало, хоть в петлю лезь!

— Проклял покойник или проклял маг? — деловито уточнил Гиз, будто ему и с теми, и с другими приходилось иметь дело. А что удивляюсь, скорее всего, в самом деле приходилось. По пустякам элитных киллеров Тэдра Номус не нанимают! Страшно, сложно и оч-ч-чень дорого. Многого наш спутник о прошлом не рассказывал, вернее, он вообще почти ничего не рассказывал, но по людским разговорам в дороге и по случайно оброненным словам это я уяснить смогла.

— Маг проклял, а помер-то он уж потом… после, — печально поправился бородач.

— Странно, со смертью магов обычно чары развеиваются, — припомнила я ликбез, проведенный одним знакомым с собачьей кличкой Лорд и патологической страстью к кружевам. — А как именно проклял-то? Рассказывай, да поподробнее!

— Страшно! — будто под током передернулся всем телом несчастный, меся пудовым кулаком пыль, точно тесто для пельменей из нее делать собрался. — Стали мы все в деревне нашей, в Осинке, слышать, что в головах друг у друга творится. Ты и подумать не успел, а вся деревня, почитай, слыхала. От меня самого женка ушла к сестре, детишек забрала. Знает ведь, что люблю, а не может простить того, что я со вдовой соседкой по пьяному делу того самого на сеновале в позапрошлом годе. Да что, не один я такой! Драки пошли, ссоры между родичами, между соседями, моченьки уже нет и нет спасения. Мы, как такое приключилось, сразу к магу ринулись, а он уж того… холодный лежит, улыбается. Есть у нас писарь бывший, так пробовали в вещах покойничка, в записках глянуть, чего ж он учинил, так письмена полыхнули огнем и стали пеплом. Хотели другого мага сведущего сыскать, да только деревня наша глухая, пришлых хорошо коли пара в год наберется, а с тех пор как Умнар одарил нас проклятием, вообще никого не было. Мы же теперь далеко за околицу отлучиться не можем, ноги сами заворачивают, ходока не снарядишь. Идешь вроде по дороге напрямки, а все равно в деревне оказываешься. Только один путь и остался — к богам отправляться. Там-то все, поди, примиримся…