Раб великого султана - [81]

Он еще не кончил говорить, как мы почувствовали легкий удар о борт корабля и поняли, что к нашему судну подошла какая-то лодка. Мы поднялись на палубу, дабы выяснить, что случилось, и услышали в темноте жалобный голос, просивший милостыню. За пару монет лодочник тут же обещал перевезти нас на другой берег и показать самые лучшие и самые развеселые заведения, на которые не распространяются запреты Корана и в которых женщины, превосходящие красотой райских гурий, развлекают гостей, пока у тех звенят деньги в кошелях. Портовые ночи не созданы для сна, горячим шепотом заверил нас сладкоречивый нищий, и вскоре мы с Антти уже сидели в утлой лодочке, скользившей по вспененным водам Золотого Рога, и даже не могли разглядеть во тьме лица нашего гребца.

Когда мы приблизились к другому берегу, в воде отразились огни факелов и фонарей; мы услышали пение и веселый звон струн. Лодка причалила к каменной набережной, и я вручил гребцу серебряную монету, которую он потребовал, хотя это был просто грабеж.

У городских ворот венецианские стражники, охранявшие набережную, не дали себе труда нас задержать, и мы зашагали по ярко освещенной улице, где увидели множество женщин с открытыми лицами; эти красотки тут же принялись бесстыдно зазывать нас на самых разных языках.

Внезапно Антти замер, схватил меня за руку и закричал:

– Господи! Если глаза меня не обманывают, то я вижу там, в воротах, почтенную бочку пива, а над ней – пук соломы. Честное слово, я уже и не помню, когда в последний раз чувствовал во рту вкус пенящегося пива, этой освежающей прохладной влаги, которая, ничуть не опьяняя, утоляет жажду лучше любой другой жидкости на свете! А жажда моя так велика, что я рискую потерять и деньги, и сам кошель. О, я просто обязан осушить кружку этого волшебного напитка!

Брат втащил меня в пивную, словно я был легче перышка, и когда глаза наши привыкли к свету многочисленных ламп, мы обнаружили в погребке толпу мужчин бандитского вида, сидевших за столами и потягивающих пиво. У бочки суетился толстый человек с проседью в волосах; он наполнял пенящейся шипучей жидкостью одну кружку за другой. Заметив, что мы вошли, он кивнул нам и сказал:

– Во имя Аллаха, вы не первые мусульмане в этом почтенном заведении, ибо Пророк не запретил правоверным утолять жажду пивом. В священной книге говорится только о вине. Так что можете со спокойной совестью осушить здесь по кружке пива. У меня на стене написано даже мудрое изречение, напоминающее правоверным о пагубности вина и советующее заменять его пивом.

Говоря все это, хозяин погребка внимательно приглядывался к нам, словно раздумывая, не видел ли нас где-нибудь раньше. Я тоже пристально смотрел на трактирщика – и внезапно узнал эти нависшие брови и сизый носище. Тогда я с изумлением вскричал:

– Пресвятая Богородица! Вы ли это, мэтр Аймер? Откуда, Господи спаси, вы тут взялись?!

Трактирщик побелел, как мел, долго и истово крестился, а потом схватил мясницкий нож и бросился на меня с воплем:

– Это и впрямь проклятый Микаэль Пельцфус, прихвостень мерзкой госпожи Женевьевы! Ну погоди, сейчас я сделаю из тебя отбивную!

Но Антти вырвал у него нож из рук и прижал кабатчика к своей груди, давая ему таким образом время прийти в себя. И пока пивовар извивался и верещал в объятиях Антти, я сердечно похлопывал Аймера по плечу, а брат мой по-дружески говорил мэтру такие слова:

– Вот это радость – в первый же вечер встретить в городе султана старого знакомого! Пусть же это будет для нас добрым предзнаменованием! Не кляните Микаэля, мэтр Аймер, ибо лишь вы сами, слишком понадеявшись на свое богатство, увели у моего брата госпожу Женевьеву, чем и навлекли на себя неисчислимые беды. Микаэль и правда не виноват в том, что госпожа Женевьева выманила у вас деньги, а потом продала вас в рабство на венецианскую галеру. Все это – лишь расплата за ваши собственные грехи. А на ваши деньги госпожа Женевьева открыла весьма уважаемый теперь бордель в Лионе.

Мэтр Аймер посинел и зашипел:

– Да гореть мне в аду, если я скажу хоть слово таким собакам, как вы. Вы оба помогли обокрасть меня, и мне с самого начала не надо было доверять вам – одержимым дьяволом еретикам! Вполне можно было ожидать, что вы отступитесь от Господа нашего и примете ислам. От безумной ереси Лютера – лишь шаг до Пророка Магомета и его учения.

Услышав это, Антти побагровел, схватил мэтра Аймера за горло и прорычал:

– Немедленно возьми свои слова обратно, а не то я позову на помощь мусульман – и тут камня на камне не останется!

Мэтр Аймер огляделся вокруг и притих. Он попросил прощения за то, что забылся, объяснив это потрясением, вызванным неожиданной встречей с нами. Потом он угостил нас пивом, заботливо осведомившись, нравится ли оно нам, и заметив, что сам он не вполне доволен венгерским хмелем, который приходится здесь использовать.

Антти, выхлестав целый кувшин, облизал губы и ответил, что у напитка и в самом деле какой-то странный привкус, но тут же добавил, что давно уже не пробовал пива. Придвинув к себе еще одну кружку, брат мой все же кивнул головой и с видом знатока сказал: