Раб своей жажды - [5]

Я догнал кричавшего за ближайшей скалой. Он показывал на статую. Прямо за ней начинались джунгли, и статуя стояла, словно часовой, охраняющий подходы к зарослям и деревьям. Мой солдат обернулся ко мне с гримасой отвращения на простом честном лице. Я поспешил к нему и увидел, что вокруг шеи идола висит что-то живое. Разило ужасающей вонью, напоминавшей запах гниющего мяса, и, рассматривая ожерелье на идоле, я понял, что смотрю на кишащих мух и личинок, — бесчисленные тысячи их образовали живую кожу и питались тем, что находилось под ними. Я ткнул в это сонмище рукояткой пистолета; мухи взлетели жужжащим черным роем, и на свет, киша личинками, появился комок внутренностей. Я подрезал их, и они с глухим шлепком упали на землю. А когда они упали, к своему удивлению, я увидел блеск золота. Стерев кровь, я разглядел на шее идола украшение, выглядящее очень дорогостоящим. Даже я, не разбираясь в женских забавках, понял, что вещица была довольно древней работы. Я пригляделся к ожерелью повнимательнее: оно состояло из тысячи крохотных капелек золота, сплетенных в нечто вроде сетки, и стоило, должно быть, больших денег. Я потянулся к ожерелью, намереваясь снять его. И в это мгновение раздался выстрел.

Пуля просвистела у меня над плечом и со звоном ударилась о скалу. Я взглянул вверх и сразу обнаружил нападавшего: какой-то человек стоял на краю ущелья. Он еще раз навел винтовку, во я опередил его, удачно попав ему в ногу. Человек покатился вниз по склону, и я подумал, что с ним наверняка покончено, но нет, он поднялся и, используя винтовку как костыль, заковылял через дорогу к тому месту, где мы стояли. Все это время он что-то выкрикивал, показывая на статую. Я, конечно же, не понял ни слова из того, что он говорил, но догадаться о содержании его речи было нетрудно. Я отошел от статуи и поднял руки, показывая, что совершенно не интересуюсь золотом идола. Человек уставился на меня, и мне представилась возможность хорошо разглядеть его. Это был старик в поношенных розовых одеждах, с лицом и руками, вымазанными каким-то крайне дурно пахнущим веществом, так что вонью разило от него до самых небес. Короче говоря, мы столкнулись с настоящим брамином. Он был бледен, и в глазах его стояли слезы. Я взглянул на его ногу. Она сильно кровоточила, и я нагнулся, чтобы перевязать рану, но едва я вознамерился сделать это, как брамин отскочил от меня и вновь принялся молоть языком. На этот раз мне показалось, что я услышал слово «Кали».

— Кали, — повторил я, и человек кивнул.

— Хан, хан, Кали[2], — вскричал он и разрыдался.

Ну что же, беседа складывалась хорошо, и меня нисколько не беспокоило то, что я буду делать дальше. Однако вдруг за спиной у меня послышались шаги.

— Может быть, я смогу вам помочь? — произнес чей-то голос мне в ухо.

Я обернулся и увидел, что позади стоит человек — не в мундире, но тем не менее европеец, с заострившимся лицом и большим носом, напоминающим клюв хищной птицы. Ему на вид было не больше тридцати, но глаза его выглядели гораздо старше. Я подумал: «А этот тип откуда здесь взялся?» — и тут на меня снизошло озарение.

— Доктор Элиот? — спросил я.

Молодой человек кивнул. Я представился.

— Да, — отрывисто сказал он. — Мне передали, что вы можете приехать.

Он взглянул на жреца, который лежал на земле, держась за ногу и что-то бормоча себе под нос.

— Что он говорит? — спросил я.

Элиот вначале не ответил мне. Вместо этого он встал на колени перед брамином и занялся его ногой.

Я повторил вопрос.

— Он обвиняет вас в святотатстве, — сообщил Элиот, не поднимая головы.

— Я же не взял золото.

— Но вы отрезали внутренности, не так ли?

Я фыркнул.

— Спросите его, зачем они это делают, — приказал я. — Спросите, зачем они мажут идола кровью.

Элиот что-то сказал жрецу. Зрачки старика расширились от ужаса; я увидел, как он показал на статую и махнул рукой в сторону джунглей. Услышал я и то, как он пробормотал слова «Ветала-панча-Виншати», слова, слышанные мною от бабу еще в Симле. Затем старик пронзительно закричал, я было нагнулся, ко Элиот решительно отодвинул меня.

— Оставьте беднягу в покое, — велел он. — Ему очень больно. Вы уже подстрелили его, капитан Мурфилд, может быть, остановимся на этом?

Что ж, признаюсь, задел он меня этим замечанием, но я понял и точку зрения доктора — здесь я ничем помочь не мог, а потому поднялся на ноги. Однако меня заинтриговало упоминание о демонах бабу. Элиот словно прочел мои мысли, потому что снова взглянул на меня и сказал, что позднее сам подойдет ко мне. Я опять кивнул и отошел. Манеры Элиота были резки, но он произвел на меня впечатление здравомыслящего человека, которому можно доверять. Я направился проследить за тем, как мои люди разбивают палатки. Позже, когда выставили часовых и разбили лагерь, я сидел в одиночестве, с наслаждением покуривая трубку, когда появился Элиот.

— Как ваш пациент? — спросил я.

Элиот кивнул.

— Выкарабкается, — сказал он, вздохнув, и опустился рядом со мной.

Он долго ничего не говорил, просто смотрел на огонь. Я предложил ему трубку, он взял и сам набил ее. Прошло еще несколько минут молчания. Наконец он потянулся, как кот, и обернулся ко мне.