Раб остается рабом - [19]

— В этом году другие завоеватели пришли на Адитью, чтобы водрузить свое знамя — солнце и шестеренку Империи. И мне стыдно говорить, но перед ними мы так же беспомощны, как те несчастные варвары и их жалкие слуги, которых наши отцы поработили семьсот шестьдесят два года назад, чьи потомки до этих черных дней имели своих рабов…

Он продолжал — громко, воинственно и проникновенно. Граф Эрскилл беспокойно ерзал на стуле. Это было не по плану Чмидда — Хоужета.

— Таким образом, мы были вынуждены признать верховную власть этой чужеземной Империи. Теперь мы являемся подданными его императорского величества Родрика III. И должны управлять жителями Адитьи в соответствии с имперской конституцией. (Крик, топот, свист.) Одним росчерком пера эта конституция перечеркнула устоявшуюся систему наших общественных отношений. Это я знаю. Но та же деструктивно-жесткая конституция нас и защищает. Позвольте обратить ваше внимание на статью первую, раздел второй. «Каждая планета Империи сохраняет за собой право на самоуправление, сообразно собственному выбору, без постороннего вмешательства». Вдумайтесь в эти слова. Они гарантируют власть Повелителей — во имя Повелителей и для Повелителей.

Громкие продолжительные аплодисменты.

— Сейчас эти самонадеянные завоеватели преступили свой собственный основной закон. Написанная ими конституция создана с единственной целью: ликвидировать Повелителей как класс. Угрожая силой, они заставляют нас принять ее. Их позорные попытки совратить рабов-распорядителей — я не стану оскорблять наших верных слуг омерзительным новым именем «освобожденные» — провалились. В своем стремлении уничтожить нас они рассчитывали на выборы. Но и тут они просчитались. Рабы-распорядители предупредили нас о ловушках, расставленных в конституции проконсулом, графом Эрскиллом. Мой верный Чал Хоужет показал мне волчьи ямы этого бесчестного документа…

Обрей, граф Эрскилл, в ужасе уставился на экран. Затем начал безбожно материться, впервые в жизни, и так как он все-таки был пантеистом, в его ругательствах поминалась вся Вселенная.

— Крысы! Грязные продажные крысы! Мы пришли сюда, чтобы спасти их — и вы видите?! Они предали нас! — Он сорвался на глухие рыдания. — Почему они это сделали? Они хотят остаться рабами?

Возможно, и хотели. Но не из-за любви к господам Повелителям, в этом Треваньон был уверен. С самого начала они не считали необходимым скрывать свое презрение к хозяевам.

Олвир Никколон резко замолчал и, выхватив оружие, направил его ниже серо-зеленого дистанционно управляемого контрагравитационного аэромобиля, выплывшего на середину экрана. Это был один из аппаратов, привезенных «Императрицей Эвлалией» для использования на урановых рудниках. Так как он продвигался в центр зала, господа Повелители повскакивали с мест.

Вэнн Шатрек тоже вскочил, выхватил пульт управления экраном и врубил звук. Чем едва успел спасти их, хотя бы на время, ибо оглушить можно скорее оратора, чем мигающий огнями броневик, заполнивший собою все пространство.

Когда ослепляющий свет, пыль и дым рассеялись, имперцы увидели развалины зала заседаний. Куски штукатурки и перекрытий еще падали сверху. Троны из золота и оникса были разбросаны по залу. Оратор и президиум исчезли. Среди стульев валялись черные обуглившиеся тела, некоторые еще шевелились. От одежды шел дымок. Адмирал Шатрек снова усилил звук — с экрана неслись вопли боли и ужаса.

Двери с обоих концов зала заседаний распахнулись, и появились солдаты в красно-коричневых мундирах. Они продвигались вперед, используя по назначению винтовки и автоматы, не обращая внимания на все еще падающую штукатурку. Некоторые отбрасывали ружья и, подбирая с пола палаши, закалывали Повелителей собственным оружием. Стоны, поначалу звучавшие громко, стихли.

Граф Эрскилл, мертвенно-бледный, в холодном оцепенении вглядывался в экран. Некоторые из наблюдателей уже пришли в себя и возбужденно переговаривались. Вэнн Шатрек разговаривал по видеофону с Патриком Морвиллом, находящимся на борту «Императрицы Эвлалии».

— Всех десантников и членов команды вооружить и держать в резерве! Подготовить имеющийся транспорт! Это только начало. Основная резня впереди. Я не сомневаюсь, что она уже началась.

По другому видеофону Пьер Рэвни разговаривал с офицером из охраны дворца:

— Нет, не нужно мне рассказывать, что они собираются делать. Вы должны были подготовиться к этому десять минут назад.

Он потушил сигарету, и почти в тот же момент граф Эрскилл вышел из ступора и поднялся.

— Коммодор Шатрек! То есть, я хотел сказать, адмирал, — поправился он. — Мы должны поменять тактику. Думаю, мне не придется уговаривать вас положить конец всему этому. Взгляните! — Он показал на экран. Куча машин и масса людей в гражданском заполонили зал. Они вытаскивали тела, сваленные среди стульев, и волокли их к выходу. — Ведь это тотальное истребление членов правительства планеты!

— Боюсь, мы ничего не сможем сделать, — ответил Шатрек. — Это просто государственный переворот, в результате которого к власти пришли экстремисты, но это нормальная политическая практика для подобных планет. Империя не имеет права вмешиваться.