Раб и Царь - [9]

– Ну, вот ты и попался! – обрадовался Дима. – Как только что мы выяснили, власть у тебя всё-таки есть. А вот денег от этой власти нет.

– А это что?

Раб достал из кармана деньги и показал их нам.

– Но это же наши деньги, которые мы сдали тебе на поездку, – удивлённо сказала Катя.

– Какая разница, чьи это деньги? Главное, что они есть, и они у меня. Это, как раз, и доказывает, что власть и деньги неразделимы. Маленькая власть – маленькие деньги, большая власть – большие…

– Ну, нет, это не считается, – оживилась Катя. – Ты же не можешь распоряжаться этими деньгами по своему усмотрению? В таком случае, как ты утверждаешь, и кассира в магазине можно назвать человеком, наделённым властью. Попробуй она распорядись деньгами по своему усмотрению, да от неё мокрое место останется.

– Катюша, зачем спорить? – улыбаясь, сказал Раб. – В споре только один аргумент имеет значение – это доказательство. А мы здесь не спорим, а так, только воздух сотрясаем.

– Значит, у тебя нет доказательств? – ехидно спросил Дима.

– Нет, – ответил Раб. – Только не у меня, а у тебя.

Раб пренебрежительно посмотрел на Диму, взял свою спортивную сумку и куда-то ушёл.

– Ну вот, обиделся! – разочарованно сказала Катя.

– А что я, собственно, такого сказал? – удивился Дима.

– Да ладно вам! Ничего он не обиделся. Просто задумал что-то. – Мне почему-то этот спор был неприятен, и я хотел скорее перевести разговор на другую тему. – Смотрите, что это там по реке плывёт?

Я указал рукой в сторону реки. По ней действительно что-то плыло. Катя тут же подбежала к самой воде. Дима не отходил от неё ни на шаг. По тому, как Дима смотрел на Катю, было видно невооружённым глазом, что она ему очень нравится. Катя тоже это заметила. И ей это определённо нравилось. Она нарочно вертелась перед ним, строила глазки, а сама с явным удовлетворением наблюдала за своим поклонником.

– Да это же венки! – крикнула Катя.

Действительно, по реке один за другим плыли венки.

– Это кто-то посылает их нам. Их обязательно надо достать!

Она шла за венками вдоль берега, но венки достать было невозможно. Дима нашёл длинную палку, но и это ему не помогло. Палка не доставала до венков.

– Дима, смотри, лодка! – Катя указала на лодку, которая была привязана к берегу, далеко вниз по течению реки.

Они оба побежали к лодке, обгоняя венки. Я не торопясь пошёл за ними, наблюдая, как бежит Катя, а за ней с палкой несётся Дима.

Катя добежала до лодки и забралась в неё. Дима с палкой тоже устроился рядом с ней.

Я подошёл к ним в тот момент, когда венки должны были подплыть к лодке.

– Димка, не зевай! Палку приготовь! – почему-то шёпотом сказала Катя.

Дима выставил палку вперёд и приготовился ловить венки. Как только они поравнялись с лодкой, он вытянулся вперёд и зацепил палкой венок. При этом лодка накренилась, черпнула бортом воду и Катя с Димой, плавно, как в замедленной съёмке, повалились в воду.

– Ой! – только и успела крикнуть Катя.

Река моментально поглотила её, и она скрылась под водой. Я не успел даже сообразить, что произошло, а Дима уже стоял по пояс в воде и держал на руках мокрую и испуганную Катю. Она прижалась к нему всем телом, обвила руками его шею и только стучала зубами от страха и холода.

Дима, стоя в воде, держал Катю, и даже не пытался выйти из реки. Непонятно, что привело его в оцепенение, то ли падение с лодки, то ли спасение Кати, но мне кажется, что он остолбенел от другого. Мокрое платье Кати стало почти прозрачным. Оно как бы перестало существовать. Впервые в жизни Дима прижимал к себе практически обнажённое девичье тело. Он чувствовал биение её сердца и её дыхание. Именно это привело его в состояние шока, именно поэтому он стоял, как вкопанный и не знал, как себя вести. Однако вечно это длиться не могло. Дима пришёл в себя и огляделся по сторонам. Взгляд его остановился на палке, которая, зацепившись за лодку, покачивалась на воде и держала зацепившийся за неё злополучный венок. Дима, держа на руках мокрую Катю, медленно подошёл к венку, высвободил одну руку и достал его. Потом он вышел на берег и остановился передо мной.

Я смотрел на них, не моргая. Испуг, который овладел мной, стал проходить, а на смену ему пришёл смех, который невозможно было сдержать. Глядя на Диму, абсолютно мокрого, держащего на руках такую же мокрую Катю, да ещё в придачу мокрый венок, я хохотал и не мог остановиться.

– Да ты её хоть на землю поставь, – еле говорил я Диме сквозь смех.

Он поставил Катю на землю. Она была вся синяя от холода, а нижняя челюсть у неё тряслась.

– Платье надо снять, а то заболеешь, – сказал ей Дима. – И к костру надо побыстрее.

Все трое мы повернулись в сторону костра. Он светился маленькой точкой почти у горизонта.

– Ничего себе! Сбегали за цветочками! – залязгала зубами Катя. – Пока до костра дойдём, точно околеем.

– Ничего, – подбодрил её Дима. Он прыгал на одной ноге и пытался снять брюки, которые прилипли к телу. – Мы бегом побежим, заодно и согреемся.

– Ты раздеваться-то будешь? – спросил я Катю. – Или воспаление лёгких хочешь подцепить?

– Так как же я пойду? Голой что ли?

– Не пойдёшь, а побежишь, – уже смеялся Дима. – А голой не надо. Я тебя в твой венок одену.