Раав. Непостыженная - [16]
Наступила гнетущая тишина. Отец посмотрел на Раав. Она видела, что он дрожал.
— Ты позвала нас, чтобы сообщить эту новость?
— Да, а теперь мы должны собрать всю семью и устроить пир, — мрачно съязвил Иовав. — Мы добавим яда в вино и избежим мучительной смерти на копье или от меча израильтян.
— Смелая речь, — произнес Мицраим с отвращением.
— Мы выживем, — сказала Раав.
Мицраим снова поднял свою чашу с вином.
— Каким образом? Израильтяне никого не оставляют в живых.
— Я помогла соглядатаям сбежать, и они пообещали пощадить нас, когда их войско будет штурмовать город!
— И ты им поверила? — спросил Мицраим. — Все знают, что они уничтожают все живое.
— Они дали мне клятву.
— Клятва не лучше человека, который дает ее!
Раав вскинула голову.
— Я разбираюсь в людях гораздо лучше, чем ты, братец, я с юного возраста имела дело с мужчинами.
— И этим навлекла на нас позор.
Отец ударил кулаком по столу.
— Слушай свою сестру! Она старше тебя и гораздо больше понимает в этом мире, чем все мы.
Мицраим поморщился и опустил голову.
— Они чужестранцы, — сказал отец. — Почему ты доверилась им?
— Я попросила их дать клятву во имя Господа, и они поклялись. Может ли какой-нибудь человек пренебречь клятвой, данной перед Богом? Если они не сдержат своего слова, им придется отвечать перед Ним.
— Нам от этого легче не будет, — все еще угрюмо пробурчал Иовав. — Мы уже будем мертвы.
Раав наклонилась и положила свою руку на ладонь брата.
— Ты должен решить, чему ты будешь верить. Ты можешь верить в царя Иерихона, который всего лишь человек. Или ты можешь верить в Царя царей, Бога Израиля. Правда, я не знаю тех мужчин, которые приходили разведывать землю, и я только слышала рассказы об их Господе, но я верю тому, что слышала. Каждый раз, когда я слушала рассказы о Нем, внутри меня крепла вера. Я не могу объяснить это лучше, но я знаю, что Он — Бог, истинный Бог, и я решила довериться Ему и уповать на Него, — Раав выпрямилась и посмотрела на мужчин. — Вы должны сами сделать выбор: жизнь или смерть.
— Мы выбираем жизнь, — ответил за всех отец.
— У нас есть только одна надежда, — сказала Раав, — и это — надежда на Бога Израиля, — ее сердце исполнилось радости. — Мы должны будем запастись продовольствием на долгое время. Когда израильтяне придут, чтобы спасти нас, мы не должны выйти к ним с пустыми руками. Не продавай много на рынке, отец. Приноси сюда зерно, изюм и финики. Я все сохраню, чтобы у нас была еда на время осады и подарки на будущее.
Она указала на дальний угол комнаты.
— Я купила большие кувшины для воды и каждый день хожу к источнику, чтобы их наполнить. Пусть сестры принесут мехи с водой, чтобы ее хватило всем.
Раав встала и подошла к окну, посмотрела на пустыню.
— Нам нужно приготовиться. Соберите свои вещи и сложите так, чтобы вы могли взять их с собой в любое время. Будьте начеку и держите оружие наготове. Как только израильтяне перейдут реку, соберите жен и детей и приходите в мой дом, — она обернулась. — Не теряйте времени. Мы должны отделиться от всех остальных жителей города, потому что на них лежит печать смерти. Двое из народа Божьего пообещали мне, что все, кто будут в моем доме, останутся в живых. Все, кто будут вне его, погибнут.
Отец хлопнул ладонями по столу.
— В этой стене множество окон, как израильтяне смогут отличить твой дом от всех остальных?
Улыбаясь, Раав приподняла красную веревку, которую привязала к окну.
— Они узнают нас по этому знаку, и смерть минует нас.
— Нас двадцать человек, Раав. Неужели ты сможешь найти место для всех нас и для запасов еды, которые будут нам нужны?
— О, Мицраим, ты волнуешься о многом. Ты волнуешься о том, что ты будешь есть и где ты будешь спать. А нужно только одно. Выполнить указания, данные нам израильтянами! Если хочешь жить, собирай свое имущество и приходи в мой дом, — она улыбнулась. — И в спешке не забудь привести с собой Бейсмат и детей.
Спустя три дня Салмон и Ефрем покинули холмы и пересекли Иордан. Сорвав с себя аморрейскую одежду, они надели свою собственную и пробежали остаток дороги до Ситтима, где нашли Иисуса и Халева.
— Без сомнения, Господь отдает эту землю нам, — сказал Ефрем, переводя дух, — потому что ее жители в ужасе от нас!
— Успокойтесь и отдохните. — Иисус кивнул им, чтобы они сели поближе к огню. Он остался невозмутим, как будто то, что они ему сказали, ничего не меняло.
Салмон был взволнован, он готов был пробежать через весь стан, выкрикивая то, что узнал, всем, ожидавшим битвы.
— Земля наша, а ее богатства превосходят все наши ожидания! Бог сдержал обещание. Сердца хананеев истаивают от страха перед могуществом Господа.
— Иерихонская блудница сказала нам это, — произнес Ефрем, все еще тяжело дыша.
Блудница. Салмону не понравилось, как Ефрем назвал Раав.
Салмон всегда полагал, что именно вера Иисуса и Халева отличала их среди других из избранного народа. Но всего одного вечера в обществе Раав было достаточно, чтобы он понял: Бог может запечатлеть Свое имя в сердце любого человека, избранного Им, — даже в сердце ханаанской блудницы! Там, во тьме за Иорданом, в языческом городе, жила женщина сомнительной репутации, которая никогда не видела чудес Божьих, не пробовала ни кусочка манны, не слышала ни слова из Закона. И все же ее вера была настолько сильной, что она встретила, приняла и защитила тех, кто пришел уничтожить ее город и ее народ. «Господь, Бог ваш, — единственный Бог на небе вверху и на земле внизу», — провозгласила она.
