Пышечка - [74]

От злости у меня раздуваются ноздри.

– И это тоже правда, – добавляет она. – Единственное, почему ты тусуешься с нашим маленьким цирком уродов, – это потому, что поссорилась со своей лучшей подругой и теперь у тебя нет никого, кроме нас.

– Хватит, – снова вмешивается Милли, пытаясь разорвать почти осязаемое напряжение между нами. – Давайте обсудим интервью. Я нашла вопросы за несколько прошлых лет, предлагаю попрактиковаться.

– Не делай вид, будто ты в курсе всей истории, – отвечаю я Ханне. – Ты ничего не знаешь. – Потом оборачиваюсь к Милли: – Здесь можно где-нибудь переодеться?

Милли показывает мне ванную на другом конце коридора. Все до мельчайших деталей здесь фиолетового цвета и идеально сочетается друг с другом – даже полка в форме домика, на которой стоит запасной рулон туалетной бумаги. Как и в комнате Милли, стены тут увешаны рамками с попсовыми вдохновляющими цитатами. Мой фаворит – «Жизнь – словно фотография: получается лучше, если улыбаешься».

Когда я возвращаюсь в комнату Милли, она все еще сидит на своем плетеном троне и говорит:

– Итак, везде сказано, что первое интервью проводят в последний четверг перед конкурсом. Жюри оценит наши ответы, но итоговый балл выставит только после второго интервью, которое пройдет уже непосредственно во время конкурса. Насколько я знаю, там будут задавать всего пару вопросов.

– И вопросы заранее не известны? – спрашивает Аманда.

– Нет, – отвечаю я, воскрешая в памяти воспоминания о времени, проведенном за кулисами в детстве. – Нет, причем именно на этом этапе участниц любят отсеивать.

– За интервью дается абсолютный максимум баллов, поэтому если мы…

Речь Милли прерывает легкий стук в дверь, которая тут же со скрипом приоткрывается. На пороге стоит мама Милли. Прическа у нее такая высокая, точно в ней она прячет семейные тайны, а глаза блестят, будто она вот-вот расплачется.

– Мы уже ложимся.

– Хорошо. – Милли так закусывает губы, что они полностью исчезают у нее во рту.

– А завтра утром, девочки, я приготовлю вам завтрак. Мы безумно рады, что у Милли в гостях подружки.

– А мы рады, что нас пригласили, – бесстрастно отвечает Ханна.

Милли напряженно улыбается.

– Спокойной ночи, мам.

– Споки-ноки, сладкая.

Она закрывает дверь, и мы продолжаем обсуждать, сколько очков можно набрать за каждый этап конкурса. Ну не смешно ли, что конкурс купальников может принести больше баллов, чем шоу талантов?

Уверившись, что ее родители уснули, Милли выводит нас в гостиную, где мы смотрим видеозаписи с прошлых конкурсов, которые я стащила из маминого архива.

Чем дольше мы смотрим на грациозных девушек на экране, тем очевиднее нам становится, насколько мы не вписываемся. Время от времени среди участниц мелькают белые вороны, но нет никого хоть чуточку похожего на нас четверых. Я ощущаю себя крошечным недоразумением в истории маленького конкурса красоты. Что будет в следующем году? И годом позже? Совсем скоро нас позабудут, так зачем тогда все это?

Милли что-то лихорадочно строчит, а Аманда без конца сыплет вопросами: «Что, если на показе купальников трусы вопьются в попу?», «Как думаете, у них случаются казусы с нарядами, типа когда у кого-нибудь просвечивают соски?», «А у нас будут перерывы на туалет?»

Ханна отрывается от телефона и говорит:

– Все это вгоняет меня в депрессию. Только подумайте, мы наблюдаем самый важный момент в жизни этих девушек. Они наверняка уже мамы или даже бабушки, но, вероятнее всего, ничего лучше, чем этот конкурс, с ними так и не случилось.

– Да ну, это несправедливо, – тихо произносит Милли. – Допустим, многие из них и правда остались в Кловере и стали домохозяйками или кассиршами, но это вовсе не значит, что вся их жизнь пошла насмарку.

Ханна не отвечает, но ее губы слегка подрагивают.

– Послушай, Ханна, – продолжает Милли. – Я знаю, что с тобой обходились жестоко, но…

– Я иду спать. – Ханна подхватывает под руку подушку и уходит.

После того как за ней закрывается дверь, я жду, что Милли заговорит о ее ужасном характере, но Милли (что бы она там ни думала) свои мысли оставляет при себе.

Мы втроем еще некоторое время сидим в гостиной. Милли рассказывает, как разбила свинью-копилку, в которой были все ее сбережения с первого класса, чтобы заказать платье у Синди.

– Я попросила добавить рукава, но в последнюю минуту решила сделать их из органзы[36], а не из атласа, поэтому они почти прозрачные. Немного нервничаю, потому что не знаю, как оно получится.

– Уверена, ты будешь выглядеть изумительно, – говорю я.

Милли улыбается и кивает. Мне кажется, что в глазах у нее стоят слезы, но я не вполне в этом уверена, потому что в гостиной темно. Мне хочется разбудить ее родителей и рассказать им, что их дочь будет участвовать в конкурсе красоты – и наверняка победит. По крайней мере победила бы, если бы решение принимала я.

Пятьдесят один

Спать я ложусь на диване в гостиной, чтобы хоть немного побыть одной. Всю ночь я то просыпаюсь, то проваливаюсь обратно в сон, как часто бывает, когда ночуешь не дома. Хотя у Эл мне всегда спалось прекрасно.

Проходит то ли минут тридцать, то ли, не знаю, часа два, и я слышу, как под чьими-то шагами поскрипывает пол. Я переворачиваюсь на бок, чтобы посмотреть, кто это. В полосе лунного света мелькает Ханна, которая направляется на кухню. Не мешкая, я откидываю одеяло и следую за ней.