Пышечка - [68]

– Лимон? – спрашивает Лорейн.

– Ага, было бы замечательно. – Я выжимаю в стакан два ломтика лимона и делаю глоток. Восхитительно. Вкусно, как замороженная лазанья. Мама, где бы она ни была, сейчас грохнется в обморок.

Налив стакан и для себя, Лорейн садится передо мной. Она из тех, по кому не угадаешь, сколько им, двадцать пять или сорок пять.

– Какой у тебя знак, Уиллоудин?

– Прошу прощения?

– Знак зодиака. Астрологический.

– А… Честно говоря, я не знаю. – Если верить маме, астрология и одержимость дьяволом – явления одного порядка. – Никогда этим не интересовалась.

Она качает головой и цокает языком.

– Мне не понять, как люди ориентируются в жизни, не зная своего знака. Когда у тебя день рождения?

– Двадцать первого августа.

– А, – говорит она. – Лев, но на исходе.

Я наклоняюсь поближе.

– А что это значит?

Для меня это совершенно новый язык.

– Ты, моя хорошая, – Лев! – Она произносит это весьма драматично, но я не понимаю почему. Потом вздыхает: – Детка, ты царь зверей. Воплощенная уверенность в себе.

Угу, чушь собачья.

Она грозит мне пальцем.

– Не торопись списывать меня со счетов. Итак, ты огненный знак. Любишь по-крупному, но и страдаешь тоже. И часто скрываешь свою боль, потому что не хочешь быть уязвимой. Ты солнце. Ты всегда есть, даже когда тебя не видно.

Она так искренне верит во все, о чем говорит, что трудно не принимать ее слова за чистую монету. И мне нравится сама мысль, что я такая, какая есть, потому что это неким образом предопределено.

– Но. – (Разумеется, всегда есть обратная сторона медали.) – Ты нуждаешься в одобрении окружающих. И это крупный недостаток, серьезное препятствие на твоем пути. Впрочем, важно помнить: несмотря на знаки зодиака, мы сами творим свою судьбу.

С этим утверждением сложно спорить.

– Откуда вы все это знаете?

– У каждого своя религия, верно? – Лорейн пожимает плечами. – Даже если на самом деле к религии это не имеет никакого отношения.

– А вы кто по знаку?

Она широко улыбается:

– Стрелец. Но куда интереснее обсудить Бо и то, как его знак взаимодействует с твоим.

Она поймала меня. С потрохами. И знает это.

– Бо – Водолей, как и его отец. Отстраненный, угрюмый, но с добрым сердцем.

Я не сразу замечаю, что согласно киваю в такт ее словам.

– Если верить звездам, вы отлично сочетаетесь. – Она отпивает чай и подмигивает мне.

Я знаю, что слово «сочетаетесь» может означать что угодно. Отлично сочетаются друзья, соратники, коллеги. Но щеки у меня все равно горят.

Лорейн прикасается к моему колену.

– Милая, с тобой все в порядке?

Я киваю – возможно, чересчур поспешно.

– Вы… Не подскажете, где туалет? – Теперь у меня полыхает все лицо.

Она встревоженно поднимает брови.

– Вторая дверь налево за комнатой Бо.

Я встаю, поворачиваюсь к ней спиной и, уже стоя на пороге между кухней и столовой, говорю:

– Приятно было с вами пообщаться.

И в тот же миг слышу, как открывается дверь гаража.

– Всегда рада поболтать.

В туалете я несколько раз умываюсь водой. Я согласна просыпаться каждое утро и проживать этот день снова и снова, как в старом фильме «День сурка».

Впрочем, теперь, оставшись наедине с собой, я не могу перестать гадать, приводил ли Бо сюда Беку. Или вот еще: так ли хорошо Эмбер поладила с его мачехой, как я?

Бо ждет у себя в комнате. Он сменил рубашку и переложил книги и конспекты на кровать. НА КРОВАТЬ.

Но дверь открыта, и за это я слегка благодарна. Потому что как, черт побери, люди вообще соображают в таких условиях? Как они заправляют машину, оплачивают счета, завязывают шнурки, когда влюблены? Или возможно влюблены. А может, и точно влюблены. Или где-то посередине.

В кармане у меня жужжит телефон.

МИТЧ: что сегодня делаешь? как насчет тако? или кино?

Я закрываю сообщения.

– Кто пишет? – спрашивает Бо.

– Да так. Просто мама.

Несколько часов мы готовимся к контрольной, пока не становится настолько темно, что приходится включить торшер. Мы уже не сидим, а полулежим, откинувшись на подушки и обложившись бумагами.

Когда Бо везет меня домой, я ловлю себя на мысли, что уже успела привыкнуть к тому, насколько с ним уютно. Я целый день была собой. Не дочерью, не племянницей, не талисманом толстушек. Просто Уиллоудин.

Сейчас я понимаю, как мне не хватает Эл. Но мне надоело, что расслабиться и быть собой я могу только благодаря другим людям. Пора научиться быть собой в любых обстоятельствах.

– Мне понравилась Лорейн, – говорю я Бо.

– Она умеет нравиться. Как говорит мой отец: заражает симпатией к себе. Я всерьез пытался ее невзлюбить, но чем усерднее пытался, тем больше она мне нравилась. Она не пытается заменить нам мать. Мне кажется, любая другая на ее месте попыталась бы. А Лорейн для меня стала кем-то другим… Не другом, но и не матерью… Не знаю.

Вот оно: эти несколько фраз совершенно точно описывают мои чувства к Люси. Для наших отношений нельзя подобрать одно емкое слово, и иногда мне кажется, что именно поэтому так трудно смириться с болью от ее потери.

Бо паркуется перед моим домом.

– А как ты обычно проводишь субботы? Как сегодня, делаешь уроки? – Я хочу быть в курсе каждой минуты его жизни.

– Ага, если отцу не нужна помощь.

– А воскресенья?