Пыльца в крови - [79]

Баккара

Трехликая венецианская маска входа в Забытый Театр полыхала красным всего-то в десяти шагах, но Ларский остановился, наклонился и стал стряхивать невидимую пыль с подола сюртука. Он натянул его специально, чтобы сегодняшний поздний вечер провести прилично, а не отправиться в загул по арткафе, который последнее время заканчивался номером с огромной ванной и тремя девицами, по большей части прекрасными китаянками. В них после пары часов знакомства смешливая стеснительность оборачивалась безудержной порочностью, и это сочетание пьянило лучше любого шампанского. Жизнь протекала сквозь пальцы приятнейшим образом.

После встречи с тараканом на Луне он бы к ним и поехал, но не после белого от ужаса Граува, самодовольного изоморфа, подключенной к ним системы слежения и Марры с его сигарами и упреками. Все эти события под конец дня совершенно сбивали с настроя покутить, как будто Ларский всем этим недоумкам морально задолжал и не имел никого права на чувственные развлечения, пока все вокруг страдают.

И черт с ними. У него пылился годовой абонемент в Забытый Театр, – развлечение для тех, кто хочет погрузиться в историю и почувствовать, что десятки тысяч лет назад жизнь была шершавой на вкус, иллюзии не способны никого обмануть, а от человека требовалось очень много фантазии, чтобы радоваться хоть чему-то. Хотя в те времена можно было продать годы за наркотическую зависимость. Сейчас – не выйдет. А жаль!

Забытый Театр предлагал аутентичные древние и античные спектакли, поставленные практически без декораций. Точнее ими назывались тряпки, железные трубы, подпорки, диваны и всполохи света, которые в древности чего-то там оттеняли и выделяли. Все это Никиту забавляло. Он чувствовал себя гурманом, вкушающим прошлое из растрескавшегося от времени блюда. Хотя это тоже был своего рода самообман. Знания о древности и античности были жидкими, неполными, все подрастерялось, стерлось и додумывалось на каждом шагу.

Сюртук должен был настроить на достойное проведение вечера и раздражал своей скучностью и отсутствием даже малейших следов пыли. Ларский еще раз прошелся по подолу ладонью, чтобы замедлить неумолимое движение к ждущему его культурному досугу. Желание провести время достойно начало таять сразу, как только он поставил авиетку в парковочные стапели.

Может, лучше девки?

Неприятно тащить задницу к насмешливо изогнутым губам гигантской маски-входа. Стоит приблизиться, как рот распахнется в комической радости и обнаружит за собой темный, с золотистыми всполохами проход в театральный центр, где помимо Забытого Театра был десяток самых разных, и тогда повернуть назад станет еще сложнее.

Никита кинул взгляд через плечо. Радуга движущейся дороги делала крутой поворот и уходила за изогнутый угол здания, выстроенного словно из бархата. Ларский почесал кончик носа, затем медленно развернулся и отправился в обратную сторону.

Он уже знал, куда пойдет, хотя решил не думать об этом как о принятом решении. Ларский часто так поступал, не признавался самому себе в том, что на самом деле делает. Он просто шел не спеша по мягкой, плывущей под ногами дороге и рассматривал знакомые окрестности – флоотиры развлекательного комплекса на ближайшем к побережью лепестке Макао.

С высоты полета этот лепесток казался выпуклым, разросшимся разноцветными драгоценными слоями. Они были бледными, нежными, даже хрупкими, как и сама гигантская изящная линия полуострова. Когда-то Макао выглядел совсем иначе, но за долгую историю этого места низменных развлечений, наркотиков, психиатрических больных, детских парков и аттракционов, контуры и ландшафт полуострова перекроили полностью.

Вход в казино «Труба» уходил ступенями в широкий серебристый раструб, а потом сужался в проход, убранный с изяществом и роскошью. Внутри ты оказывался среди множества людей, охваченных неуемным желанием рискнуть и сорвать куш или обнулить свои кредиты до минимума, а потом заливать горе ведрами шампанского. Разлитая повсюду жажда острых впечатлений и жаркие волны азарта, накрывающие публику игорных столов, всегда будоражили Ларского, помогали избавиться и от отвратительных служебных мыслей, и от чувства скучной однообразной пресыщенности.

Молодая пара о чем-то оживленно спорила у входа в зал, где играли в рулетку. Никита скользнул взглядом по красотке, голова которой представляла собой сложный осенний букет из волос-веточек, волос-цветков, волос-листьев, по которым перемещались янтарного цвета божьи коровки. Она горячо возражала, покачавала роскошной прической, и ее объемная металлическая татуировка, змеившаяся от уха, вдоль шеи и к плечу, переливалась всеми возможными цветами. Девица, к сожалению, уже была занята, хотя и не очень довольна спутником.

– Добрый вечер, господин. Вы будете играть или просто хотите выпить?

Никита с неохотой оторвал глаза от блистающей и очень возмущенной девушки.

– Вот сейчас думаю, – произнес Ларский и сделал жалкую попытку вернуться мыслями к спектаклю, на который он мог бы еще успеть, проявив немалую силу воли.

Похоже, после служебного коньяка воля отключилась и дремала где-то в дальнем углу сознания. Пока Никита изображал глубокомысленные раздумья, облаченный во фрак клон казино стоял неподвижно рядом и ждал.