Пыльца в крови - [4]

– Насколько я помню, первые контактёры не спустились на Орфорт, а разумная жизнь по данным сканирования напоминала растительные формы, – прошептал Тим.

Но он яснее помнил и другое – сочный звук рвущейся кожи, боль и темные глаза напротив. Такие же человеческие, как у него самого.

– Вы были на Орфорте и знаете о них больше всех.

– Да, – проговорил Тим, чувствуя, как на лбу проступает холодный пот от ожидания череды вопросов.

Он мог бы не рассказывать все… Все, что никак не касается ни прокуратуры, ни следователя с его пронзительным взглядом. Если только приведет доказательство, ради которого его сюда вызвали. Единственное возможное без разговоров. Или соврет, рискуя залезть еще глубже в дерьмо, задохнуться в нем и сдохнуть, наконец. Вариант, от которого он отказался несколько лет назад, после того как его нашли в космической капсуле совершенно сломленным и изуродованным.

– Орфорт престранное место. Два затяжных природных цикла – это еще можно понять. Но два различных способа видового развития в разные циклы – это совершенно невероятно. Агрессивная, хищная генетическая эволюция – в теплом поясе и социальная – в холодном. Все равно что две личности в одном теле, и одна сменяет другую от зимы к лету. Может, одно «я» не выносит другое? Было бы забавно.

Следователь помолчал, одним махом опрокинул в себя чашку характерно пахнущего чая и добавил ядовито:

– Хотя многие из нас и без всяких там поясов и циклов любят и ненавидят сами себя.

Тиму трудно было понять, о чем говорит Ларский.

Он знал, что пока планета Орфорт находится в Поясе тепла, разумные существа развиваются, осваивая генетическую информацию на планете. Причем весьма хищным способом – уничтожая, поглощая и встраивая в свои клетки другой живой генетический материал планеты, который позволяет им принимать любую форму, становиться кем угодно, в зависимости от их желаний, сильных и страшных.

Когда планета на несколько десятков лет входит в Пояс холода, изоморфы прекращают поглащать все живое, развивают социальное взаимодействие, выстраивают союзы, обзаводятся постоянными партнерами. Хотя наверняка это человечество не знало, поведение плантиморфов в период холода описывалось моделью, построенной Центральным компьютером Земли. Исследовательска экспедиция наблюдала за Орфортом только в Поясе тепла. А это был ад.

Тим содрогнулся.

Насколько далека вся теория от настоящей жизни этой безумной планеты, где даже подмерзшая и совершенно черная земля легко впитывает обильно текущую кровь.

На черной вздыбленной земле брошенная голова Рея была видна издалека. Ее невозможно было не заметить, невозможно было оторвать от нее глаз. Белый открытый лоб, бескровная щека. И Тим смотрел на Рея сквозь слезы, когда Ирт в первый раз проник в него.

– Нет, – прошептал он, – личность одна…, которую он выберет. Какую пожелает.

– И что же влияет на его желания и на его форму? – серые глаза так и впились в Тима, и он, не зная, что сказать, сдавил пальцами пустой бокал.

– Я, капитан, обменивался словами с голограммой, так сказать, прародителя этого… Ирта. Если честно, он больше всего напомнил мне… – Ларский потер нос, помогая подобрать слова, – мокрого червяка.

Тим неопределенно буркнул.

– И вот сын этой болотной пиявки проползает через космос, заявляется на Землю, мимо всех кордонов, защит и систем слежения и превращает трехметрового, бронированного инсектоида в фарш. А еще называет себя Ирт Флаа. Почти имя, почти человека. И выглядит как человек. Я задаю ему вопросы, а он качает головой, растягивает губы и молчит. А я даже представить не могу, какой компот творится в голове у этого… выползня с планеты Орфот.

О… это вовсе не компот, хитрец следователь, – это кровавая плазма.

– Хочешь посмотреть дело, капитан?

Тим едва успел поймать синюю гладкую картонку, скользнувшую к нему по почти пустой поверхности отполированного дубового стола.

Плотная, упругая, она легко легла в ладонь, но оставалась закрытой. Граув видел только изогнувшиеся на синем фоне древние золотые весы – символ Планетарной прокуратуры. Тим не хотел открывать досье, но все-таки поднял глаза на Ларского. Тот хмыкнул, опять выгнул бровь и что-то прошептал – отдал приказ.

Досье ожило мелкими короткими строками, значками микрофильмов, иконками файловых папок. Тим уже отвык держать в руках листы, чувствовать информацию, как что-то материальное, настоящее, а не просто плывущие и исчезающие в пространстве строки.

На Дальних Пределах энергию экономили на всем, и на затратном предметном мире в первую очередь. Он был бы рад читать то, что может держать в руках, но… только не об Ирте.

Тим поднес руку к поверхности досье и заметил, как дрожат его пальцы. Хотел ли он знать подробности произошедшего, хотел ли увидеть Ирта здесь, на Земле, спустя неполных три года.

– Стоит взглянуть на это, Граув, – и короткий палец ткнул в центр плотного листа.

Картинка вытянулась, поднялась над потемневшей поверхностью, приобрела объем.

Тим отчетливо увидел ровную и словно живую горку спутанных кровавых жил, торчащих рваными кусками жгутов мышц, с вкраплениями блестящих, режущих краев стального хитина инсектоида. Из-под горы мяса торчала труба головного нервного отростка погибшего существа.