Пыльца фей и заколдованный остров - [15]
«Будет ли?» — подумала она про себя.
Теренса несло вниз по склону вместе с камнями и пучками вырванной травы. Там внизу бурлила река, полная грязи и всяческих обломков.
Если он не остановится, то она его просто проглотит. Он сделал попытку дотянуться до торчавшего из земли корня дерева. Дотянулся. Схватился за него одной рукой. Потом сумел уцепиться за корень и второй рукой, приподняв голову, чтобы вдохнуть воздуха и не захлебнуться грязью.
Он очень беспокоился о Динь.
А Динь возле берёзы понемногу пришла в себя и отдышалась. Она слишком намокла, чтобы взлететь, и просто побежала по земле, сгорбившись, чтобы хоть как-то защититься от ветра. А ветер где-то добыл медную кастрюльку и здорово тюкнул ею Динь по голове. Потом он подхватил её и понёс вместе со скатертями, мешочками с пыльцой и портретом Матери-Голубки, нарисованным феей-художницей Бесс.
Глава ТРИНАДЦАТАЯ.
Приллу разбудил горестный стон. Дерево-Дом раскачивалось, точно перевёрнутый маятник, и стонало. Она подлетела к окну, но ничего не увидела, потому что ветер залепил его снаружи мокрым листком. А как же празднество?!
Она поспешно спустилась в холл и распахнула входную дверь.
Её свечение смогло выхватить из тьмы всего несколько дюймов, и всё, что она увидела, — это был дождь, стена дождя. Между каплями не было никакого просвета. Сверкнула молния. У Приллы перехватило дыхание. Большого дуба не было на месте. Не было! Только яма там, где раньше уходили в глубину его корни. Она подумала: «А как же Мать-Голубка?! А Динь! А Рени! А Теренс! Сумели ли они спастись, раз даже могучий дуб не уцелел?»
После вспышки молнии мир вновь погрузился в темноту Прилла понимала, что в такую погоду ей не удастся полететь. Безопаснее всего было остаться в Доме.
Она подождала, пока молния сверкнёт снова.
Дождалась — молния прорезала тьму, а новый раскат грома чуть не оглушил Приллу. Она кинула взгляд на тропинку, которая вела к гнезду, и решила, что пойдёт пешком. Фея выглянула из дверей, но порыв ветра швырнул её обратно. Она перевела дух. Потом высунула руку. Ветер немного утих. Но если он опять усилится, то попросту сдует её. Она дождалась следующей вспышки молнии. Молния сверкнула, и Прилла увидела невдалеке нависшую скалу, под которой можно было укрыться. Она покинула холл и тут же промокла насквозь. Поскользнулась, сбросила свои босоножки и помчалась к скале. Ей удалось добежать до неё раньше нового порыва ветра. Она стала ждать, когда молния снова осветит округу, а ветер немного утихнет. Долго ждать молнии не пришлось, и Прилла увидела корни вывороченного дерева. Под ними она опять могла бы укрыться по пути. Ветер ослаб, и она побежала.
Ветер оборвал все листья с боярышника, но Мать-Голубка оставалась невредимой. Сначала она пришла в ужас. Ведь если она умрёт, то у её любимых фей никогда не будет фейской пыльцы.
А если разобьётся её любимое яйцо, то и звери, и люди — все начнут стареть и умрут. И она, конечно, тоже умрёт.
Но часы проходили, и ветер свистел вокруг неё, а она всё ещё была цела. Мать- Голубка слегка расслабилась, решив, что остров Нетинебудет охраняет её.
Так оно и было. Остров действительно её охранял, но это давалось ему не так просто. У урагана были самые худшие намерения.
А самым худшим из самых худших намерений было вот какое: выкинуть из гнезда Мать-Голубку и её яйцо.
Ураган насылал на неё свои самые злые ветры и самые проливные дожди. Остров боролся как мог, отгоняя грозу, решив ни за что не сдаваться. Когда прямая атака не удалась, ураган решил поменять тактику. Он погнал свои самые сильные ветры в море, чтобы они подняли огромную волну, которая смыла бы с острова всё живое.
Конечно же, острову надо было как-то от этой волны увернуться. Он начал собираться с силами. И в то самое мгновение, когда остров отвлёкся от Матери-Голубки, ураган послал сильнейший штормовой шквал, и тот сдул Мать-Голубку с гнезда.
Она старалась справиться с ветром и вернуться в гнездо. Она била ветер крыльями, долбила его клювом, ударяла головой. Но он относил её всё дальше и дальше от гнезда. Она измучилась и ослабла. И тогда ветер поднял её в небо над островом и швырнул оземь на самом берегу.
Она лежала на прибрежном песке, грудь её была повреждена, оба крыла сломаны. Пока её яйцо оставалось невредимым. Она бы и на расстоянии почувствовала, если бы с ним что-нибудь случилось.
Ветер, который унёс Голубку, вернувшись, ничего не смог поделать с яйцом. Но вот налетела молния, ударила в него, раскола скорлупу и испепелила содержимое.
Остров содрогнулся. Мать-Голубка поняла, что это означает.
— Моё яйцо! — запричитала она. — Мой волшебный дар острову! Оно погибло!
Глава ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ.
Расколов яйцо, гроза стала стихать. Струи дождя поредели. Ветер начал ослабевать. Небо на востоке посветлело. Динь очнулась. Она лежала ничком на разбитой фарфоровой тарелке. Каким-то чудом ей удалось не порезаться. Голова болезненно пульсировала. Фея пощупала свой лоб, на нём была шишка не меньше перечного зерна. Что случилось?
Постепенно к ней стала возвращаться память. Она было вскочила, но тут же опять упала. У неё всё кружилось перед глазами. Нужно же разыскать Мать-Голубку! Она стала подниматься, на этот раз медленно и осторожно. Динь шла, едва переставляя ноги и поглядывая в небо, опасаясь ястребов.
