Пылающий мир - [95]

— Округ Вашингтон, — говорит он.

Гейл и Гебре обмениваются ошеломлёнными взглядами.

— Это куда ты шёл? — спрашивает Гебре. Мальчик не отвечает.

— Альманах, который мы нашли в Далласе… — шепчет Гебре Гейлу. — Округ заброшен, да? Заброшен и разрушен?

— Ровер, — Гейл смотрит на мальчика с глубоким сожалением. — Там никого нет, приятель. Его давно сожгли.

Мальчик никак не реагирует.

— Но мы едем туда, где живут люди, — притворно весело говорит Гебре. — Где есть люди, еда, работа. Где безопасно. Где нас никто не тронет.

Гейл неуверенно тянется к нему и кладёт руку на плечо. Мальчик знает, что Гейл побаивается его зубов, и на секунду ему хочется чего-то, он это не голод. Он контролирует этого примитивного зверя. Когда чувство возникает снова, оно становится грохотом клетки, бешеным желанием согнуть её прутья.

— Мы будем за тобой присматривать, — говорит Гейл, сжимая его плечо, и они с Гебре обмениваются многозначительными взглядами. Решением. — Что бы с тобой ни случилось, мы поможем тебе с этим, лады?

Мальчик сжимает зубы, чтобы перестать стучать зубами, поскольку Гейл нервничает. Он видит залитый лунным светом балкон, пыльный аэропорт и старый пылающий дом — видения сжимаются и улетают в темноту сквозь заднее окно Гео.

— Не волнуйся, Ровер, — говорит Гебре, стараясь сделать интонацию обнадёживающей. — Ты полюбишь Нью-Йорк.

Глава 20

Я

— В ЭТОМ ФИЛИАЛЕ смешанное население, поэтому присутствие

гражданских здесь — обычное дело. Но нам нужно помнить, что они всё ещё транслируют коды для нашего захвата, поэтому люди узнают нас, если мы предоставим им такую возможность. Я буду держаться подальше от плотного движения, но если мы с кем-нибудь столкнёмся, держите рты на замке, опустите головы и не смотрите им в глаза. Думайте о каждом разе, когда вы кого-то подвели, пусть стыд сделает вас невидимыми.

Я не слушаю. Мне не нужны эти советы. Никто не может избегать человеческого внимания лучше меня. Ни у кого нет столько стыда, сколько я прячу внутри. Впереди поднимается горизонт Питтсбурга, Эйбрам бубнит что-то про лидеров сопротивления, которых мы ищем, и про секретные конференц-залы, в которых они проводили встречи, но я слушаю вполуха. Мне тяжело находиться здесь, в настоящем, со взрывами, погонями, тайными операциями. Мы пытаемся свергнуть деспотический режим и спасти Америку, но я могу думать только об одном — о пяти людях, которые идут рядом со мной, о их маленьких конфликтах, крохотных радостях и боли.

Нора где-то далеко, путешествует по внутренним пространствам, о которых я мало что знаю. М идёт рядом с ней, у него такой же отстранённый взгляд. Возможно, он продолжает копаться в своём, видимо, безвредном прошлом. Пистолет в руке Джули кажется очень тяжёлым. Дуло то и дело опускается, словно смущаясь, и Джули неохотно поднимает его назад, на Эйбрама.

— Нора, — едва слышно шепчу я, и она вздрагивает, будто проснувшийся лунатик.

— Что… прости, что? — бормочет она и начинает поглощать взглядом окружающую обстановку.

— Я могу задать тебе… личный вопрос?

— Ну…конечно.

— Что бы ты сделала, — я стараюсь говорить тихо, чтобы слышали только Нора и М, — если бы нашла свою мать?

Она мрачнеет и не отвечает.

— Ты бы поступила так же? — я показываю на Джули.

— Как я уже сказала Маркусу, — отвечает она. — У меня нет родителей. Я выросла из земли.

— Прекрати, — рычит Маркус.

Она бросает на него неопределённый взгляд, собираясь возмутиться.

— Прошу прощения?

— Прекрати нести чушь, — каким-то образом он наполняет слова нежностью. — Ты сильнее этого.

Глаза Норы становятся большими, она глядит на него в нерешительности и несколько раз моргает.

— Ты говорила, что они тебя бросили, — напоминаю я. — Ночью в баре? Она поворачивается ко мне, глядя на меня затравленным взглядом.

— Ты потеряла всё, что есть у Джули. Так что… ты поступила бы так же? Кажется, она сломала внутренний барьер, наружный слой внутреннего города, обнесённого несколькими стенами.

— Это другое, — говорит она, выпуская обломки лёгким выдохом. — Джули любила своих родителей. Они были хорошими людьми, — здесь виноваты обстоятельства. Мои…

Она дрожит, будто пытается перебраться через что-то в своей голове.

— Мои бросили… — очередной спазм. — меня. Ещё один глубокий вздох.

— Они бросили меня. Умирать. Они были подонками с самого начала. Так о чём вообще вы спрашиваете? Угоню ли я самолёт и полечу ли через весь мир, чтобы спасти родителей, если найду их живыми? — она мрачно хихикает, но этот звук скорее напоминает рычание. — Хер с два. Мне было бы сложно не убить их своими же руками.

Я замечаю, как рука М тянется к плечу Норы, затем он передумывает и убирает её.

— Но я бессердечная сука, — продолжает она с наигранным легкомыслием. — Я сижу в заднице Будды вместе с этим дерьмом. Никого не люблю, ни по кому не плачу, понимаешь? Джулез другая, — она смотрит, как шагает Джули, которая всего на несколько сантиметров выше дочери своего заложника. — Она прошла через ад, и теперь у Джули железная кожа, но что под ней? Под ней Джули вся такая нежно- розовая, — Нора улыбается, когда пистолет опускается в очередной раз, и Джули больше не пытается его поднимать. — И мне в ней это очень нравится. Иногда я даже завидую. Нужна сумасшедшая отвага, чтобы позволить себе быть такой чувствительной. Но, да… — она вздыхает. — Иногда это проблема.