Пылающий алтарь - [2]

Алина. Вот-вот. Узнаю речи твоего мужа!

^{Ивонна в раздражении выходит из гостиной. Оставшись одни, Алина и Мирей молча смотрят друг на друга.}

Алина. Каково?

Мирей. Все это так тяжело… Но тебе не кажется, что стоило бы все-таки уступить ей? Ведь Раймон наверняка бы отдал эти игрушки своему племяннику.

Алина. Раймона нет.

Мирей. Но игрушки — это не…

Алина(перебивая). Игрушки… Тебе этого не понять.

Мирей. Но они и для меня… реликвии.

Алина. Нет! Раймон не был твоим в младенчестве — твоим собственным: и ты не можешь видеть его таким, каким вижу его я … когда ему их приносили в кроватку, когда он играл ими в саду, когда он их протягивал… давал другим. Он так любил отдавать!

Мирей(тихо). Тем более…

Алина. Что ты сказала?

Мирей. Нет, ничего.

Алина. Ивонна… Ей все хотелось бы заграбастать; не нахожу другого слова. Вплоть до учебников брата, когда они понадобятся мальчику. Моя дочь — сама трезвость.

Мирей. Может быть, ей хотелось бы иметь их как память о брате…

Алина. Она никогда его не любила. Ну, конечно, она его называла «мой дорогой братишка»… слова ведь ни к чему не обязывают. Но что она для него сделала? Нет, нет, приходится признать: здесь кроме нас с тобой…

Мирей. Но мой свекор…

Алина. О! Право… (Взгляд ее рассеянно скользит по столу.) Кстати, чуть было не забыла: я это специально отложила для тебя. (Протягивает ей конверт.)

Мирей. Что это? (Открывает конверт.) Ах, ну как же ты до сих пор мне их не показывала! «Параме, девятьсот второй год». Это он, с голыми ножками, такой крепенький! Какой же он крупный для своего возраста!.. А на что это он указывает пальчиком?

Алина (наклонясь). Минутку…

^{В этот момент входит Октав.}

Мирей. Взгляните, папа!

Алина (поспешно отбирает у Мирей фотографии). Не надо, дай их сюда.

Октав. Что там?

Алина. Ничего интересного.

Октав. Мне нужна ваша помощь: не помните ли, что стало с лейтенантом де Клюни? Судя по всему, в феврале восемнадцатого он был переведен в 154-й полк. Ну, а потом?.. Мне кажется, тогда было получено известие о…

Алина (перебивая его). Не имею ни малейшего представления.

Октав. Надо бы мне написать в архив. (Обращаясь к Мирей.) Лейтенанта де Клюни я упоминаю в связи с франкфуртской траншеей.

Мирей. Вы уже так продвинулись?

Алина (взяв с полки книгу, перелистывает ее). Он много работает.

Октав. Нужно закончить к Новому году.

Мирей. Почему?

Октав.Я сам себе определил такой срок, это мобилизует. Надеюсь в него уложиться.

Мирей. За этим, очевидно, стоит огромная работа.

Октав. Главным образом это переписка с семьями.

Мирей. Может быть, вы поручили бы мне написать часть писем? (Алина выразительно смотрит на нее.) Что такое, мама?

Алина. Ничего. Просто я удивлена.

Октав. Приходится приставать к людям по три, по четыре раза, прежде чем добьешься ответа. Но я обязан… Ведь все эти парни, из 427-го — это же немного и мои дети, я должен знать, что было с ними дальше — с каждым. Главное, такой полк!.. Подумайте только, за все три года — ни единого пятна на репутации, ни единого срыва… Если б его не расформировали тотчас же после окончания войны, я бы не подал в отставку.

Мирей. Правда?

Октав. Вне всякого сомнения.

Алина. Тебе, кажется, пакет от издателя.

Октав (живо). От Мазере? Где?

Алина. Должно быть, в той комнате.

Октав. Почему ты мне сразу об этом не сказала! (Быстро выходит.)

Алина. Дорогая, если ты не хочешь причинить мне глубокую боль, ты не станешь повторять своего предложения.

Мирей. О чем ты?

Алина.Я говорю о письмах, которые ты вызвалась писать.

Мирей. Послушай, мама, если я этим смогу ему помочь…

Алина(довольно сухо). Прежде всего, эта переписка заполняет его досуг.

Мирей. Но все-таки…

Алина. К тому же, одна мысль об этой книге приводит меня в ужас.

Мирей. Но…

Алина. А я-то думала, что ты целиком разделяешь мои чувства… «Укрепление Мадлен», «франкфуртская траншея»… (рыдает) «сто тридцать шестая высота»… задумайся, Мирей! Сто тридцать шестая высота… он хочет увековечить память об этой бойне, этой резне… и ты станешь ему помогать?!.. Нет, дорогая, ты этого не сделаешь!

Мирей(озабоченно). Мне надо подумать.

Алина(с просветлевшим лицом). Ну, в таком случае я спокойна.

^{Входит Октав, держа в руках две брошюры. Он взволнован.}

Октав. Вот… это оформлено не совсем так, как я себе представлял, но ведь не все делается согласно твоему желанию… ну, в общем, вы мне скажете, что вы об этом думаете. (Неловко протягивает одну из брошюр Мирей, другую — Алине.)

Мирей(перелистав брошюру). О, как хорошо! Какая великолеп… (поворачивается к Алине, видит, что та словно оцепенела в судорожном отчаянии, и умолкает).

Октав. Видите — в начало помещена его фотография, сделанная у Дюпена; ну, а на этом снимке он выглядит совсем ребенком. Здесь вот — тексты приказов, сперва — моего, когда он был зачислен в мой полк, затем второго, под Верденом… и — последний. А еще его письма, те, что он писал мне. (Чувствуется, что Октава сковывает присутствие жены. Он продолжает говорить, однако голос звучит все глуше.) Их, по-моему, шестьдесят пять, нет, шестьдесят четыре… ну, да вы увидите… Какие-то частности я опустил, они не важны… Брошюра, разумеется, не поступит в продажу.