Пылающие скалы - [26]

Подслеповато прищурившись, Неймарк заглянул в озорные, смеющиеся глаза Светланы Андреевны.

— Хорошо-с. — Он задумчиво поцокал языком. — Прошу ко мне, — приглашающим жестом указал на зелёный павильончик, сколоченный на скорую руку возле самой воды. — Только позвольте сначала одеться. Пляжный наряд не очень подходит для, так сказать, приёма. Не правда ли?

Пока Неймарк переодевался в укромной тени маньчжурских орехов, Светлана отобрала для себя сетку с крупными, покрытыми разноцветной мозаикой обрастаний мидиями. Ополоснув их для верности с мостков, она зашагала прямиком по камням к зелёной времянке.

— Неплохо устроились. — Рунова с интересом оглядела лабораторный стол, щедро заставленный стеклом, микроскопы, ручную центрифугу, компрессор и прочее оборудование. О такой лаборатории можно только мечтать.

— О да! — с готовностью согласился профессор. — Недаром я езжу сюда уже четвёртый сезон. Жаль, правда, что более сложные приборы — ультрацентрифуги, спектрографы и дозиметрические устройства находятся, как вы знаете, в лабораторном корпусе, — он махнул рукой в сторону сопки. — Это не так удобно, но ничего не поделаешь. Налетит очередной тайфун, и от моего домика не останется и следа. Ну как, приступим?

— Прямо сейчас?

— А что нам мешает? — Неймарк высокомерно вскинул подбородок. — Или уже трусите, прелестнейшая?

— Ничуть. — Светлана привлекла к себе лаборантку. — А вы не хотите принять участие, Ирочка?

— Я?! Эту гадость? — девушка негодующе тряхнула куцыми косичками и выскочила из павильона.

— Воображаю, что она расскажет про нас, — с унылой опаской заметил профессор.

— Совсем не то, что вы думаете, — сдерживая смех, покачала головой Рунова. — Действуйте, Александр Матвеевич. — Осторожно, чтобы не наколоться, она достала утыканный шевелящимися иглами тёмно-фиолетовый шар.

— Предпочитаете начать именно с интермедиуса?

— Почему нет? Он больше всех похож на тропических.

Профессор без лишних слов надел на левую руку брезентовую рукавицу и, вооружившись ножницами, с противным фарфоровым хрустом расколол скелет. Внутри оказалась черноватая жидкая масса с какими-то камушками и четырьмя оранжевыми мазками.

— Вот это и есть икра или молоки, потому что различить можно только под микроскопом.

— Отлично, — одобрила Светлана Андреевна и, поддев мизинцем, храбро слизнула оранжевую эмульсию. — Потрясающе! — вынесла своё заключение, демонстративно облизываясь.

— В самом деле? — Неймарк с сомнением прищурил глаз.

— Выше всяких похвал, — заверила его Рунова. — Давайте ещё, — потребовала, выбросив на стол нового ежа.

Это уже была чистейшая бравада. Икра хоть и оказалась достаточно вкусной, но не настолько, чтобы просить добавки.

Неймарк пожал плечами и покорно захрупал ножницами.

— Теперь ваша очередь, — неумолимо напомнила Светлана Андреевна, глотнув из промывалки дистиллированной воды.

С той же обречённостью жертвы Александр Матвеевич совершил новую операцию. Затем, собравшись с духом, отделил малую толику деликатеса ланцетом и, непроизвольно зажмурившись, отправил в рот.

— М-м, ничего, — выдавил он из себя, скривившись от омерзения. — В самом деле, ничего, — признался, облегчённо переводя дух, когда понял, что лакомство проявило себя далеко не столь отвратительно, как ожидалось. Опасаясь, что Рунова заставит его съесть всё до конца, он поспешно придвинул бинокулярный микроскоп.

— Посмотрим теперь, что мы съели, — произнес он елейным голоском.

— Икру или молоки? — засмеялась Светлана Андреевна, привычно склоняясь к окуляру.

Неймарк наполнил чашу Петри свежей морской водой, включил продувку, затем бросил туда нетронутый ястычок.

— Позвольте, дражайшая? — он опустил чашку на предметный столик.

— Икра, — удовлетворённо отметила Рунова, различив плотные сомкнутые ряды полупрозрачных шариков.

— Да свершится таинство, — Неймарк поспешно взрезал несколько ежей и рассмотрел пробы под микроскопом. — А вот и молоки. — Наполнив содержимым пипетку, он осторожно внёс её в чашу Петри.

В поле зрения Светланы Андреевны появилась огромная труба с чёрными полосами, оттеняющими ртутно сверкающий канал. Прямо на глазах, в считанные секунды с икринками начали происходить удивительные превращения. Сначала на их поверхности вспухли какие-то бугорки, но вскоре разгладились, после чего вокруг каждого зародыша новой жизни образовалось нечто вроде нимба. Рунова догадалась, что видит защитную оболочку, оберегающую оплодотворённую икру от новых сперматозоидов.

— Для природы достаточно, чтобы оплодотворились, развились и, превратившись во взрослых ежей, дали потомство всего две икринки, — прокомментировал Неймарк. — Лично мне, чтобы добиться хорошей статистики, нужно, чтобы оплодотворилось как можно больше. По счастью, это же требуется и тем, кто работает над воспроизводством морской фауны. Чем выше процент оплодотворённых, тем, естественно, быстрее восполняется убыль выловленных животных. В море этот процент низок. Природа слепа.

— Природа, может, и слепа, но нам с вами слепыми быть никак не годится.

— Интересно, Александр Матвеевич! — Рунова оторвалась от микроскопа и выключила освещение. — Я начинаю жалеть, что ушла от живой природы в ископаемые.