Пылающая Эмбер - [28]

говорит: — Лучше покончить с этим прямо сейчас, — развернув меня на стуле, он

поворачивает меня лицом к присутствующим в комнате людям. Он снова опускает свои

большие руки мне на плечи и кричит, чтобы его могли услышать сквозь шум грохочущей

в комнате музыки: — Предвестники Хаоса, внимание. Тыковка здесь как подарок для

Эджа по случаю его возвращения домой, — раздаются одобрительные возгласы. — Не

трогать ее до вечеринки, — это заявление сопровождают возгласы недовольства. —

Любой из вас, придурки, кто хоть пальцем ее тронет, будет оштрафован на штуку баксов и

вышвырнут из клуба.

— Ты трогаешь ее, — выкрикивает привлекательный блондин с очаровательной

улыбкой. По-моему, его зовут Боди.

— Это потому, что я буду защищать ее от вас, больных ублюдков, на протяжении

ближайших двенадцати дней.

Лили кладет свою руку на мою, и я чуть заметно вздрагиваю от испуга, пока не

понимаю, что это она. Рядом с ней мне труднее скрыть свое беспокойство. Как будто она

точно знает, что я чувствую.

46

— Пойдем. Давай я тебе здесь все покажу, потом ты сможешь принять душ и

привести себя в порядок. А еще я найду тебе чистую одежду, — я вдруг чувствую себя

выжатой как лимон, но одариваю ее слабой улыбкой.

— Подождите.

Мы оборачиваемся и смотрим на Дозера.

Он лезет в свой карман, достает ключ и вручает его Лили.

— Она останется в моей комнате. Там же она может принять душ.

Прежде, чем взять ключ, она пару секунд изучает мужчину.

— Ты уверен? — спрашивает она и получает краткий кивок в ответ.

Она подхватывает меня под руку и выводит из главной комнаты.

У меня складывается такое впечатление, что его жест подразумевает под собой

нечто значимое. Но что именно, я понятия не имею.

***

Такое чувство, что прошло несколько дней с тех пор, как я покинула ночлежку. И

хотя я сегодня уже принимала душ, я не могу упустить представившуюся возможность,

особенно отказаться от душа с горячей водой, шампуня не общего пользования и чувства

личного пространства, которого я была лишена на протяжении нескольких недель.

Когда я заканчиваю, я вытираю с зеркала пар и внимательно себя разглядываю.

Как я ни стараюсь забыть свою мать, я каждый раз вижу ее в своем отражении.

Такое впечатление, что я вижу ее в зеркале до того, как вижу саму себя, и мне приходится

снова и снова изучать черты своего лица, чтобы определить различия, которые делают

меня… мной. Как, например, мои волосы, которые всегда были на несколько оттенков

темнее ее волос, а тем более теперь, после моей неудачной попытки выкрасить мои рыжие

волосы в каштановый цвет. Кроме того, мои глаза не совсем того же оттенка, у нее они

голубые, а у меня с вкраплениями зеленого цвета. И, наконец, мои веснушки. У нее они

тоже были, но только на переносице. Поэтому мне кажется, что мои веснушки были

подарком от моего отца, если так можно назвать человека, поучаствовавшего лишь в моем

зачатии.

Моя мать часто говорила мне, что каждая веснушка на моем теле была

благословением, дарованным мне ангелами.

Я ей верила, пока мне не исполнилось шестнадцать лет, и пока я не узнала, какой

лживой тварью она была на самом деле.

Как иронично, что у меня такое сходство с ней и совсем никакого сходства с Санни.

В ту же секунду у меня щемит сердце, когда я вспоминаю об Уилл.

Я скучаю по нашим песням. По историям, которые читала ей на ночь. По тому, как

укрывала ее одеялом, заворачивая, словно в кокон. Иногда, когда ей снились страшные

сны, она приходила и забиралась в мою кровать, и не было ничего лучше в этом мире, чем

просыпаться рядом с теплым, пухленьким, курчавым ангелочком.

На мои глаза наворачиваются слезы и падают вниз. Я позволяю скатиться по щекам

трем слезинкам, после чего крепко зажмуриваюсь, останавливая этот поток мыслей. Я не

могу позволить себе затеряться в воспоминаниях об Уилл, потому что боюсь, что если

сделаю это, то не смогу нормально функционировать. Я приберегу их на другое время.

Другой день. Когда я буду в безопасности и одна, упиваясь безграничной свободой

действий.

47

Я заставляю себя собраться, провожу расческой по волосам, использую фен, щипцы

для завивки волос, предметы личной гигиены и косметику, которую мне принесла Лили.

Выйдя из ванной в полотенце, я направляюсь к вещам, которые она оставила на

кровати.

В комнате Дозера витают запахи кожи, бензина и его одеколона с древесным

ароматом. В ней также ощутимо воняет протухшей едой, сексом и пролитым алкоголем,

судя по пятну на полу. По крайней мере, я надеюсь, что это алкоголь, а не что-то другое.

У меня руки чешутся от желания немедленно начать убирать этот бардак, но

распахивается дверь и входит Лили. Она добавила к своему сногсшибательному наряду

кожаный жилет, на котором я тут же замечаю клубную символику, отмечающую ее как

собственность «Предвестника Хаоса».

— Я стащила то, что, как мне кажется, может подойти. Не беспокойся, возвращать

это обратно не нужно. Здесь это называется естественным отбором, выживает