Пылающая Эмбер - [183]
целится им в Мава. Эдж стреляет всего один раз из винтовки, в то время как остальные
продолжают удерживать в руках свои пушки.
Уорнер отпускает меня, я едва успеваю повернуться и увидеть, как он падает на
спину. Он растерянно моргает пять раз, глядя в небо, после чего переводит взгляд на моё
лицо. Алое пятно крови от выстрела расплывается по правой стороне его груди. И только
тут я замечаю пистолет, которым он начинает целится в меня, но Мав выбивает его из
руки Уорнера.
— Куколка, — мой взгляд встречается со взглядом Мава, представляющим собой
золотой омут. — Не смотри, детка.
Я обдумываю его наказ несколько секунд, хотя такое ощущение, что несколько
часов. Я смотрю на Уорнера, желая покончить с этим. Меня тошнит от того, что этот
страх довлеет надо мной. Я устала бегать и не иметь возможности вернуться домой. Но,
прежде всего, мне нужно убедиться, что он никогда больше не сможет добраться до
Санни и Уилл.
— Не могу. Мне нужно это увидеть. Мне нужно знать, что он действительно умер,
— покачав головой, хрипло выдыхаю я.
Кажется, проходит вечность, прежде чем он кивает. Он переводит взгляд на
Уорнера, встаёт на колени и угрожающе рычит:
— Если бы она не смотрела, я бы заставил тебя страдать. Мучил бы тебя до тех пор,
пока бы ты не взмолился о смерти.
Он разводит руки Уорнера в стороны, встаёт и направляет на него пистолет. Голосом
преисполненным обещания, он говорит:
— Встретимся в аду, ублюдок. Можешь не сомневаться, тогда ты за все заплатишь.
Мав проделывает в Уорнере пять пулевых отверстий. По выстрелу в обе руки, два в
грудь и один в голову.
Звезда.
Знак рая и ада.
Тело Уорнера дергается от каждой выпущенной в него пули, из ран хлещет кровь, и
только когда все заканчивается, я понимаю, что избавилась от него. Что он больше
никогда не причинит мне боль. Не причинит боль людям, которых я люблю.
Внезапно дверца машины распахивается, и я слышу крики. Несколько секунд спустя
в меня врезается маленькое тело, лишая последних сил. Упав на колени, я обнимаю Уилл,
которая дрожит и рыдает.
Мав прикладывает ладонь к моей щеке и шепчет:
— Мне очень жаль, детка. Я не знал. Не знал, что она там.
331
Он целует меня в висок и обнимает нас обеих. В тот же момент меня снова
обволакивает ощущение комфорта и безопасности. По крайней мере до тех пор, пока не
вспоминаю, почему я все ещё не могу закрыть глаза.
— О, Боже. Санни! — ахаю я, поднимая голову и ловя на себе взгляд Мава.
— Где?
— В машине.
Мав вскакивает на ноги и мчится к внедорожнику. Он обыскивает заднее сиденье, а
затем устремляется к багажнику автомобиля. Он исчезает из вида, но через несколько
мгновений появляется вновь, неся мою сестру на руках.
Смоук преграждает ему путь и смотрит на мою сестру.
— Это моя дочь, — сипит он. — Моя Сан. Правда ведь, крошка?
Он протягивает руки, и Мав осторожно передает её в его распахнутые объятия.
— Т-ты... не в-вернулся... за мной.
Речь Санни пробуждает во мне надежду и страх. Надежду, потому что она жива. Но
страх, потому что она с трудом выговаривает простые слова.
— Я знаю и всегда буду жалеть об этом. Жалеть до конца своих дней. Но я здесь,
Сан. И я тебя больше никогда не брошу. Слышишь меня?
Мав в очередной раз заключает меня в свои объятия, будто укрывая тёплым
одеялом. Мой святой и мой грешник. Мой тёмный ангел.
Я закрываю глаза и чувствую, как он нежно отводит пряди волос с моего лица и
целует меня в уголок губ.
— Куколка, открой глаза, детка. Открой эти красивые глазки и посмотри на меня, —
его голос похож на отдаленные отголоски эха. — Эмбер. Пожалуйста, детка.
Но я не могу, как бы не старалась. На этот раз я не могу посмотреть ему в глаза. Боль
слишком сильна, а веки слишком тяжелы.
Я падаю в эту глубокую реку тепла, позволяя ей окутывать меня до тех пор, пока это
не становится единственным, что я чувствую.
332
Глава 44
Лишь теряя любимого человека, мы понимаем как сильно должны были его
любить.
МАВЕРИК
Знаете ли вы, каково это, когда ваша любимая женщина умирает у вас на руках?
Видеть, как угасает её взгляд, чувствовать, как жизнь покидает ее тело?
Такое чувство, что вам перекрыли доступ кислорода. Ощущение, будто лучи солнца
больше никогда не коснутся вашей кожи, потому что сам Бог спустился с небес, чтобы
вырвать её из ваших сильных и надежных рук, тихо шепча, что сокровище, которое он вам
доверил, вы больше не заслуживаете. И я ничего не могу поделать... Не в силах что-либо
изменить.
Эти чувства захлестывают меня, когда Эмбер закрывает глаза, и её покидают
последние силы. Они душат меня, когда я вверяю ее хрупкое тельце медсестрам и врачам
отделения неотложной помощи. Они пожирают меня, пока я нервно расхаживаю по
комнате ожидания. Они оставляют меня безмолвным на протяжении двух недель.
Потому что, даже открывая глаза, она все равно выглядит какой-то потерянной.
Она не смотрит на меня, не говорит со мной и уходит в себя каждый раз, когда я к
ней прикасаюсь. Она часами напролет смотрит в никуда, на стену, в окно или на свои
