Пылая страстью к Даме - [41]

Как летняя свирель поет в тиши осенней.

Былая нежность спит в объятьях сладкой лени.

А смолкнет песенка – и слышно в тонком сне,

Что Август говорит Сентябрьской тишине,

И радость бывшая – навеянной печали,

Созревший плод повис на ветке; прозвучали

Напевы ветерка – угрозой зимних бурь…

Но ветер спит еще, ласкаясь. Спит лазурь.

Безмолвны сумерки, и ясны небеса,

И реют голуби, и в золоте леса…

Еще с губ Осени слетают песни Лета.

Твой день был солнечным; был ясен час рассвета,

А вечер сладостен, душа твоя чиста,

Еще улыбкою цветут твои уста…

Пусть расплелась коса: волна кудрей прекрасна!

Пусть уж не бьет фонтан: вода осталась ясной.

Люби. И сотни звезд зажгутся над тобой,

Когда пробьет твой час – спускаться в мрак ночной!

Перевод И. Тхоржевского

Пленница

Ты вырвалась; но я видал твои глаза;

Я знаю вес в руке твоей упругой груди,

И вкус, и линию, и цвет, и выгиб тела,

За коим гонится моя слепая страсть.

Пусть ты поставила меж нами ночь и лес;

Но вопреки тебе, красе коварной верен,

Обдумал форму я, изникшую во мраке,

И воссоздам ее. Уже горит заря;

Я статую твою воздвигну глыбой, чтобы

Заполнить пустоту, где ты была нагой.

Плененная навек в бездушном веществе,

Ты будешь корчиться немой и всё же гневной,

Живой и мертвою, изваянная мной

В лучистом мраморе иль в золотистой глине.

Перевод М. Волошина

Прогулка

Заветный час настал. Простимся – и иди!

Пробудь в молчании, одна с своею думой,

Весь этот долгий день – он твой и впереди.

О тени, где меня оставила, не думай.

Иди, свободная и легкая, как сны,

В двойном сиянии улыбки, в ореолах

И утра, и твоей проснувшейся весны;

Ты не услышишь вслед шагов моих тяжелых.

Есть дуб, как жизнь моя, увечен и живуч,

Он к меланхоликам и скептикам участлив

И приютит меня – и покраснеет луч,

В его молчании уж тем я буду счастлив,

Что ветер ласковым движением крыла,

Отвеяв от меня докучный сумрак грезы,

Цветов, которые ты без меня рвала,

Мне аромат домчит, тебе оставя розы.

Перевод И. Анненского

Пожелание

Я пожелал бы глазам твоим равнину

И лес зеленый, русый,

Далекий,

Дымчатый,

На самом горизонте под ясным небом.

Или холмы

Спокойных очертаний,

Туманные и медленные,

Тающие в истомном воздухе,

Или холмы,

Иль дальний лес…

Я пожелал бы,

Чтобы ты слушала

Глубокий, сильный, нежный,

Великий и глухой, широкий голос моря,

Печальный,

Как Любовь;

А временами, рядом,

В минуту молчания

Чтоб ты слыхала

Воркованье

Голубя

И нежный, слабый,

Подобный Любви,

В тени укрытый,

Ропот источника…

Я пожелал бы для рук твоих цветов,

А для твоих шагов

Песчаную тропинку, поросшую травой,

Которая ведет немного вверх, то вниз,

И вьется и, кажется,

Уводит в глубь молчанья,

Песчаную тропинку, на которой

Оставят легкий след твои шаги,

Наши шаги

С тобой!

Перевод М. Волошина

Оделетта («Если б я лучше знал мою любовь…»)

Если б я лучше знал мою любовь, если б я лучше

Знал мою жизнь,

Если б я лучше

Знал мои мысли —

Я бы не связал моей жизни

С твоими мыслями,

С твоими днями,

Я бы не сплел твоей жизни

С моей любовью!

Разве дают тому, кого любят,

Цветок с шипами, ранящий пальцы?

Разве ведут напиться к ключу,

Воды которого горьки?

Разве дают

Прекрасным рукам,

Ткущим лишь радость,

Прясть грубую паклю

И жирную шерсть

Прях подневольных?..

Вот ты стоишь посреди моей жизни,

На перекрестке путей моих;

У ног твоих ключ; роза склонила

Опасный свой стебель. Ты сорвала ее.

А прялка судьбы

Неужто так мало весит

Своими неясными нитями,

Что ты улыбаешься

Тому, что стоишь одна в моей любви

И взяла ее за руку?

Перевод М. Волошина

Свидание

Коль хочешь ты побыть у очага со мною,

То брось цветок, что мнешь небрежною рукою:

Печалит он меня, вотще благоухая;

И не гляди назад – там только ночь глухая…

Ты мне нужна иной – забывшей и леса,

И перекличку птиц, и ветер – голоса,

Что утоляют боль и гонят прочь тревоги.

Хочу, чтоб ты пошла и встала на пороге

Одна, горда, бледна и тьмой окружена,

Как если б я был мертв – иль ты обнажена.

Перевод А. Эфрон

Упрек

«Как! мною ты владел, – моим лицом смущенным,

Клонившимся с мольбой,

И телом всем моим, покорным, обнаженным,

Дрожавшим пред тобой!

Дыханье уст моих ты пил устами жадно;

Ловил во мгле теней

Мой заглушенный стон; касался беспощадной

Рукой – моих грудей.

И сердца моего широкие биенья

Подслушивать ты мог;

И ропот робости; увы! – и наслажденья

Непобедимый вздох.

Да! ты владел моим бессилием покорным,

И страхом, и стыдом…

Что говорю! моим – бесстыдством! и позорным

Желаний торжеством…

Я пред тобой была безвольной, обнаженной

От бедер до лица,

И заклинала я, чтоб сумрак благосклонный

Тянулся без конца! —

И мог ты о другом беседовать с другими,

Не о моих губах!

Их речь выслушивать, смеяться вместе с ними

И думать о делах!

И мог ты снова жить, как жил, меня не зная!

И, свой восторг тая,

Не называть меня! молчать, не повторяя:

Она моя! моя!

Нет! если ты владел моей покорной страстью,

И ты, с того же дня,

Всем не кричал о том, в душе не веря счастью,

Ты не любил меня!»

Перевод В. Брюсова

Мадригал

Пойдем послушать фонтаны

В куртины, в сквозной простор;

Версаль, уже стеклянный,

Столица мертвых озер.

Каскад, лучами согретый,

Живит королевский сад.

Прекрасны эти боскеты,

Забытый приют Дриад!

Но мне милей, чем озера,

Прозрачные до дна,

То зеркало, в котором

Сейчас ты отражена.

Перевод Вс. Рождественского