Пятый неспящий - [51]

– Давайте-ка садитесь в машину и уезжайте отсюда, – выдала под конец бабка, повернулась к ним спиной и скрылась за воротами.

– Вот тебе и на, – вздохнул Сергей. – Прости, Региш, я свалял дурака.

Еще одной чертой, которую она обожала в муже, была его способность признавать свои ошибки. Он был не из тех мужчин, которые готовы упираться рогом и насмерть стоять на своем, лишь бы не потерять лицо. Она в ту же секунду перестала сердиться на него, подошла и обняла за талию:

– Брось. Это было даже забавно. Такое приключение!

Он чмокнул ее в кончик носа и потрепал дочь по волосам.

– Что ж, юные леди, теперь диспозиция ясна, надо думать, что делать дальше.

– Что такое «диспозиция»? – тут же спросила Роза.

– Что значит – «что делать дальше»? – одновременно с ней проговорила Регина.

– Иди-ка пока проверь, что там за родничок, расскажешь нам, – велел дочке Сергей и, когда та умчалась, продолжил: – Если эта старая ведьма не врет и до трассы сто двадцать с лишним километров, мы окажемся там ночью. По такой дороге будем добираться часа четыре. Станет уже темно, а нам ведь еще нужно найти где переночевать, что поесть.

– Ты предлагаешь попроситься на ночлег? У нее? – Регина махнула рукой, указывая себе за плечо.

– Бабуся, конечно, гостеприимством не отличается, но, если мы заплатим, думаю, подобреет.

– Она мне не нравится… – с сомнением протянула Регина. – Может, все-таки попробуем проехать?

– А если снова колесо? Я вряд ли сумею залатать его в темноте. Ты хочешь ночевать в машине?

Регину передернуло. Да уж, об этом она не подумала.

– Похоже, у нас нет выбора, – вздохнула она. – Но ведь бабка может и не согласиться.

– Мама! Пап! – прокричала Роза. – Водичка холодная, но вкусная! Идите сюда!

Они обернулись и хотели двинуться к роднику, но девочка уже сама мчалась им навстречу. Лицо ее было чуть влажным, ко лбу прилипли мокрые темные прядки. Все трое, взявшись за руки, пошли к воротам, и Регина мысленно проговаривала, что скажет нелюдимой старухе. Уговаривать ее оставить их на ночь придется ей – как женщине женщину.

Ворота чуть слышно скрипнули, и гости вошли во двор. Старуха не ушла в сад, не копошилась по хозяйству в сарае – она сидела на ступеньках, ведущих в дом, и исподлобья глядела на посетителей.

Регина мысленно чертыхнулась – очень уж неприятна была ей старая ведьма, но нацепила улыбку и приготовилась просительным, улещивающим голоском обратиться к хозяйке со своей просьбой. Однако не успела.

– Девчонка ваша пила воду в ключе? – Старуха глядела с неприязнью, и вопрос звучал угрожающе.

– Что? – растерялась Регина и взглянула на мужа. Сергей был озадачен не меньше ее.

– Простите?.. – проговорил он.

– Вы слыхали.

– Ну… вообще-то да, – ответила Регина, чувствуя, как фальшивая улыбка сползает с лица. – Она пить хотела. А что такое? Почему вы…

– Выходит, надо, раз спрашиваю, – отрубила бабка и без видимых усилий поднялась на ноги. – Чего застыли?

Оробевшая Роза крепко держалась за руку матери.

– Мы, собственно, хотели спросить… – начал Сергей.

– Машину во двор загоните. К вечеру баню топить буду – поможешь воды натаскать. Я ложусь, как стемнеет, так что не шумите.

Старуха деловито отдавала распоряжения, подходя к ним все ближе и на ходу развязывая платок. Регина с удивлением увидела, что та не настолько стара, как показалось вначале, – наверное, не больше шестидесяти. В молодости она, должно быть, отличалась редкостной некрасивостью, но старость милосердно сгладила этот факт. Возраст уравнивает красавиц и дурнушек в правах: когда ты стара, никому уже нет дела до твоей внешности. У хозяйки были бледные узкие губы, глубоко посаженные карие глаза и острый тонкий нос, загибающийся к скошенному подбородку. Она пригладила рукой и без того прилизанные волосы, стянутые в тугой пучок, и снова повязала платок.

– Все понятно? – проговорила старуха, не спуская с гостей колючего взгляда.

Баня была тесная и темная, но Розе там ужасно понравилось. Регина усадила ее на полку и намылила кусачей мочалкой – девочка таких прежде никогда не видела. Вода была удивительно мягкая, совсем не похожая на хлорированную, к которой они привыкли в городе. Мыло в такой воде мылилось легко, пена взбивалась щедрая и густая. Роза надувала огромные пузыри, отливающие перламутром. Пузыри жили недолго, лопались, и девочка радостно хохотала.

Под конец Регина долго окатывала дочку прохладной водой, зачерпывая ее ковшиком с длинной ручкой из большого жестяного таза, а затем вывела в предбанник, одела, закутала в большое полотенце и отправила к отцу.

Сама мылась недолго: опасалась, как бы Сергей, отмахнувшись от ее просьбы, не присоединился к ней, оставив дочку наедине с хозяйкой дома. Было в старухе что-то до чертиков пугающее и странное. Встретила гостей с явным недовольством, даже прогонять пыталась, а потом вдруг, не дожидаясь просьбы с их стороны, пустила ночевать. Почему так? И ее вопрос про то, пила ли Роза воду… Бабке это точно не понравилось, Регина даже подумала, не было ли это в глазах старухи осквернением. Но после именно из этого ключа Сергей натаскал воды для бани и самовара.

Регина размышляла обо всем этом, на память приходили ведьма из «Вия» и сказка братьев Гримм про Ганзеля и Гретель. Наскоро напяливая одежду на мокрое тело, она вдруг подумала: что, если злая колдунья в этот момент готовится зажарить ее дочку и мужа? Или уже успела засунуть их в печку, а сама притаилась у двери бани, держа наготове топор… На улицу она выскочила, почти уверенная, что все так и есть, и сразу услышала тонкий, захлебывающийся Розин голосок. Малышка что-то рассказывала отцу, и тот неторопливо отвечал ей.