Пятьсот веселый - [47]

— Ах ты, гад! — сжав зубы, он бросился на бандита, уже не думая об обороне. Даже ложный, раскрывающий удар левой парень не смог отразить, как следует, а удар правой, в который Генка вложил всю тяжесть корпуса и всю свою ненависть, опять пришелся в нижнюю челюсть. Парень упал на четвереньки, голова его бессильно повисла между руками.

Но удирать было нельзя. Сбоку на Генку шел ошалевший от удара, а потому еще более страшный Лешка. А блондин Юра, бледный как смерть, хищно изогнулся и вытащил из кармана нож.

— Сюда, сюда! — послышался где-то за кустами голос Арвида.

Это был спасительный голос, но тут Юрка прыгнул вперед, Генка хотел схватить его за руку, но не сумел, и лезвие с треском, будто это было полотно, распороло ему мышцу возле локтя. Генка все же успел ударить Юрку в грудь. Блондин отскочил, и это дало Генке выигрыш во времени, а может быть, и спасло его. Рядом Лена туфлями молотила здоровяка Лешку по лицу, но тот поймал ее за руку и отшвырнул в сторону.

И тут на поляну с быстротой, которую от него трудно было ожидать, выскочил Иван Капитонович. Остервеневший Юрка замахнулся и на него, но лесоруб легко перехватил руку бандита, вывернул ее, и нож воткнулся в траву. Юрка завизжал от боли.

— Готов, — спокойно произнес Иван Капитонович. — Дней пять драться не будешь.

Тем временем Матвей и Владимир Астахов прижали махавшего кулачищами здоровяка Лешку к березе, и тот взмолился:

— Он первый полез!

Матвей врезал ему разок, но уже без злобы, и Лешка завыл, размазывая по щекам слезы и кровь из разбитого носа:

— Чо деретесь? Он первый полез!

А Генка стоял, зажимая рану. Он только сейчас содрогнулся, вспомнив парализующий блеск ножа.

— Хватит с них, — еле выдавил Генка, чувствуя, что у него дрожат ноги и кружится голова. — Им тоже досталось…

— Нет уж, — деловито заявил Иван Капитонович, — мы еще с третьим, так скать, по душам не поговорили.

Третий — парень с челкой, не ожидавший такого разгрома, — стоял, дико поводя глазами, и словно ждал, что вот-вот кто-нибудь ему поможет. Лесоруб сгреб его ручищей за шиворот, повернул задом и дал пинка. Кривоносый покатился по траве, потом поднялся и побежал прочь, ломая кусты.

Иван Капитонович взял за руку Лешку, который сразу стал меньше и как будто уже в плечах, подвел его к блондину и внушительно произнес:

— Попробуйте еще напакостить. Прибью, это самое. Ох, и больно прибью, так скать. Это вам не с Генкой драться, туды-сюды, паршивцы вы этакие! Трое на одного да еще с ножом. Глаза б мои на вас, паразитов, не глядели. Брысь отсюдова! — Иван Капитонович даже сплюнул в сердцах, потом поднял финку, брезгливо повертел ее и швырнул далеко в кусты.

Побитые, сникшие, Юрка и Лешка побрели к составу. Они переругивались, наверно, укоряли друг друга за то, что не смогли проучить какого-то «маменькиного сынка».

— Давай я перевяжу тебя, — сказала Лена. Ее всю трясло.

Владимир разорвал Генкину майку, сказав, что даст ему другую, и подал лоскутки Лене.

— Если ранили друга, пе-ре-вя-жет подруга горячие раны его, — гнусавенько пропел Арвид, перевирая нарочно мотив песни.

Генка хмыкнул, махнув здоровой рукой, ему были приятны целебные прикосновения ловких Леночкиных рук.

— Э-э, Гена, ты Арвиду скажи спасибо — это он нас позвал, елочки зеленые, — проговорил Матвей, со знанием дела следивший за тем, как Лена бинтует руку.

И только тут Генка вспомнил шум за своей спиной в начале драки. Так это все-таки был Арвид!

— А как ты тут оказался? — спросил Генка.

— Гулял! — беспечно отозвался Арвид, однако покраснел.

— Нехорошо шпионить, мальчик! — усмехнулась Лена. — Но ты нас выручил. Спасибо, рыженький!

— Ох ты и жук навозный! — догадался наконец о миссии Арвида и Матвей, хлопнув парнишку по плечу. — Но позвал ты нас вовремя. Я эту шпану знаю. Им человека измордовать — что раз плюнуть!

Возле вагона их с нетерпением ожидали Николай и старый учитель.

— Без потерь? — пошутил Василий Сергеевич, он сразу заметил повязку на руке Генки.

— Вернулись все на свои базы, — отозвался фронтовик и тут же расписал учителю и Николаю, как Генка мужественно сражался с бандитами.

Но, к общему удивлению, старичок отругал Генку.

— Вы знали, что они могут на вас напасть, — сердито сказал он. — К вашей храбрости надо бы прибавить и предусмотрительность.

Генке пришлось проглотить этот упрек. А Василий Сергеевич подумал несколько секунд и вдруг забеспокоился:

— Я видел этих хулиганов. Они мимо нас проходили. Мне кажется, они будут срывать злобу на других пассажирах. Я знаю уголовников, правда, дореволюционных. Но и после революции они вряд ли лучше стали.

— Это точно, — поддержал Матвей. — Они думают, в таком поезде нет ни Советской власти, ни милиции. Наверняка не бросят пакостить, елочки!

— Не позволим, это самое, — сказал лесоруб. — Пойдемте навестим наших «крестников», так скать. Проверим ихнее поведение.

К «крестникам» пошли все, кроме женщин. Лена сказала Генке:

— Ты не ходил бы. Смотри, какой бледный!

— Ничего! — бравирнул Генка, хотя чувствовал себя неважнецки. — Схожу.

Хулиганы, оказывается, обосновались в предпоследнем вагоне. Об этом охотно сообщил встретившийся мужик, у которого из носа буйно клубились волосы.