Пятое время года - [45]

За большим зеленым полем с низкой травкой и кочками виднелся высокий лес с симпатичной солнечной опушкой. Девчонки, размахивая туесками, бежали впереди, за ними шагала баба Катя, да так стремительно, что в больших, тяжелых сапогах за ней было не угнаться. Первый гриб прямо на поле нашла Инуся:

— Баба Катя! Я гриб нашла!

Катерина Алексеевна покрутила грибок, понюхала и отбросила:

— Не, милка, мы таки не бярем.

— Можно, я посмотрю? — Круглый беленький грибок оказался самым настоящим шампиньоном. — Катерина Алексевна, это же шампиньон!

— Да ентих шпиёнов здеся цельно поле! Скотину тута гоняют. Не, не беритя!

И правда, кучки круглых грибков белели по всему полю, а там, где солнце припекало сильнее, большие, мохнатые по краям шляпки уже почернели… Как же можно не собирать такие прекрасные грибы, как шампиньоны? — такое просто не укладывалось в голове. В Москве их продают в магазинах и, кстати, не очень-то дешево.

Женечка с Инусей доскакали до первых молодых березок: — Ура! Грибы! — и баба Катя, нацепив на нос проволочные очки с завязывающейся на затылке бельевой резинкой, еще прибавила шагу.

Как выяснилось, грибной азарт — это страшное дело! Заглядываешь под кусты, на коленках ползаешь под разлапистыми елями и, несмотря на назойливых комаров, никак не можешь остановиться: в прошлогодних коричневых иголках ждет еще один красавец в яркой шляпе и тут же сидят совсем маленькие, только-только вылезшие из-под земли толстоногие оранжевые подосиновички. Корзинка уже полна, но впереди — вся полянка в желтеньких лисичках… Ой, подберезовик… еще один… четыре, пять…

— Девочки, идите сюда, скорее! Катерина Алексевна, идите ко мне!

— Иду-иду! — Продравшаяся сквозь густой ельник, вся в сухих веточках и паутине, баба Катя примчалась первой. — Ну, милка, и ловка ты у нас грыбы-те брать!

— Мамочка, как же ты так быстро научилась собирать грибы? — Инуся с изумлением уставилась на горку стройненьких, молодых подберезовиков, сложенных возле переполненной корзины.

Женечка обиженно надула синие от черники губы:

— А почему я не нашла ни одного беленького?

Катерина Алексеевна сидела на опушке и головным платком вытирала пот с лица, девочки в изнеможении валялись рядом, а их азартная мама никак не могла заставить себя выйти из леса: «Сейчас, еще минуточку!» — потому что снова заметила под березкой гладкую светло-коричневую шляпку белого гриба.

Обратно она шагала впереди, очень гордая своими успехами и уже не обращая внимания на шампиньоны, сзади трусила баба Катя. Замыкали процессию девчонки на заплетающихся ногах. Дощатая калитка, запертая перед уходом на щеколду, оказалась приоткрытой. Во дворе стояла шоколадная «волга», а на завалинке сидел хмурый Леня.

— Куда вы пропали-то? Три часа тут сижу, вас дожидаюсь. Забыл, где у матери ключ лежит.

— Ура! Папуля приехал! — Туесок полетел в сторону, сыроежки рассыпались.

— Папа приехал!

Хмурый Леня не смог устоять против такой бурной детской радости — заулыбался и, усадив Женечку на колени, нежно прижал к себе Инусю:

— Ах, вы мои милые! Какие толстенькие стали! Щекастые! А я вам торт привез. Бо-о-ль-шой-пребольшой!

Раз прибыл хозяин, жена и мать, отставив корзинки, забегали, стали собирать на стол.

К чаю был торт. Самый обычный двухкилограммовый бисквитный торт фабрики «Большевик» вызвал неописуемый восторг:

— Батюшки! Кака красота! Вот я бабам-те расскажу! У нас тута отродясь никто такого не видывал! — Баба Катя надела очки, еще раз обошла вокруг стола, с восхищением разглядывая разноцветные розочки и зеленые листики из крема, и неожиданно очень смешно заважничала. — В Москве-те таки торты тоже, чай, не всем подряд продают?

Женечка, слопав почти весь привезенный отцом сыр, любимое свое лакомство, к торту не притронулась, у сладкоежки Инуси, редкий случай, на блюдце осталась недоеденной половина второго кусочка, и Леня обиделся.

— Вы чего это, девчонки? Инусь, а ты-то почему не доела? Не понравился?

— Очень понравился, только… я оставила котику. Можно?

— Да можно! Ты ешь давай, а коту мы еще отрежем.

Маленькая подлиза Женечка моментально повисла у отца на шее и, скорчив умильную рожицу, заглянула в глаза:

— Папуль, можно я девочкам отнесу два кусочка? Они тута отродясь такого не видывали! — Женька-шельма так ловко скопировала не только слова, но и интонацию бабы Кати, что все, включая бабушку, дружно расхохотались.

— Можно-можно!

Грибы чистили, резали и, заливая кипятком из самовара, варили на керосинке в сенях дотемна. Устали, конечно, но разве можно спать в такой прекрасный вечер? И они с Леней снова уселись на завалинку.

— Нин, ну как ты тут без меня?

— Без тебя? Замечательно.

— Правда, что ль? — Леня не

успел обидеться: невероятно соскучившаяся жена прижалась к нему еще крепче и тут же ощутила сумасшедшую силу его рук, отчаянную страстность нетерпеливых поцелуев. — …А мне без тебя очень плохо! Поедем, Ниночка, домой. По грибы дня два походим и поедем… Тем более у меня для тебя сюрприз.

— Какой?

— Вот не скажу!.. Ладно, мне, может, осенью квартиру дадут. Или в крайнем — к зиме.

Глава шестая

1

Стыдно признаться: теперь, в ожидании отдельной, со всеми удобствами квартиры, любимая комната кажется ужасно убогой. Ремонт делали лет десять назад, еще когда вернулись из Германии. Потолки грязные. Обои грязные. Рамы старые. Как ни заклеивай их бумагой, все равно зимой дует страшно. Но больше всего угнетает теснотища. Сколько можно сидеть друг у друга на голове? В конце концов профессору Орлову, доктору наук, давно пора бы иметь хоть маленький кабинет, чтобы, плотно затворив дверь, готовиться к вечерним лекциям в Станкоинструментальном институте или спокойно работать над учебником, который Ленечке никак не удается закончить. Девчонкам тоже нужен уголок с книжками и игрушками, откуда бы их никто не гонял. Инуся мечтает о собственном письменном столе с ящичками, куда она сможет разложить тетрадки, ручки, учебники и коллекцию фотокарточек любимых киноартистов. И, как призналась девочка в приватной беседе, желательно, чтобы у стола был ключик — запирать от Женьки дневник с записями «сокровенных» мыслей.