Пятеро в одной корзине - [2]

Арик честил синоптиков с повышенной изобретательностью. Не знал, не гадал он, что позднее судьба с мстительной памятливостью сделает его аэрологом.

Если метеорологию считают арифметикой, то аэрологию причисляют даже не к алгебре, а к высшей математике. Она не занимается тем, что творится под носом, а витает в самых верхних слоях атмосферы за сто - двести километров от земли, где начинают загораться метеориты, а давление измеряется сотыми долями миллиметров ртутного столба.

Вскоре в строевые части пошла новая техника. Нам предложили на выбор: переучиваться или идти в запас. Мы ушли в запас. Артур закончил геофак университета, стал работать в Обсерватории, побывал в Антарктиде и Арктике, и так преуспел, что, когда в поле зрения появилась моя грешная персона, он счел долгом обратить меня в праведника. Однажды по телефону он попросил меня срочно приехать к нему на работу. Едва поздоровавшись, он завопил:

- Ты помнишь, как мы презирали метеорологию?! Дураки! Это же не просто наука, это поэма, симфония, мудрость тысячелетий, предсказывающая грядущее!..

Артур метался по кабинету. Его очки скользили по длинному носу, взмахом руки он водружал их на место и продолжал:

- В детском лепете рождавшегося человечества погодные явления в атмосфере именовались "метеорами". Отсюда и название - метеорология, - последнее слово он пропел, как Эйзен самую эффектную фразу из арии варяжского гостя. - Землю спеленала газовая оболочка, точно куколку. Она дала жизнь всему. А поскольку оболочка из-за неравномерного нагрева подвержена различно направленным физическим силам, то процессы в ней сложны, многообразны и грандиозны!..

За его спиной от быстрых взмахов длинных рук тяжело, как парадные флаги, колыхались листы с диаграммами земной атмосферы.

В дверь заглянула рыженькая девушка с остреньким личиком и, удовлетворив любопытство, скрылась. А мой давний друг, ничего не замечая и не слыша, как тетерев на току, продолжал разматывать перфокарту науки, на которой, видимо, совсем свихнулся.

- Изучать атмосферные процессы, их предвидеть, использовать в хозяйстве, строительстве, завоевании космоса - это ли не высшая цель! - Арик рванулся к шкафу, не целясь, выхватил огромный фолиант, вознес его над головой, будто собравшись швырнуть им в меня, неуча. - Возьми и думай! - Очки наконец слетели с его утиного носа.

- Весьма тронут твоей щедростью, но мои дела не настолько плохи, чтобы я брался за метеорологию, - сказал я, напыжившись.

- Ты будешь читать, - зловеще произнес Арик и опустил руку на мое плечо, будто магистр, посвящающий меня в масонскую ложу.

В его тоне было столько уверенности, что я не удержался от колкости:

- Я ведь не трояк пришел просить...

- Все равно бы не дал. Но от дела, о каком скажу, уверен - ты не откажешься.

Я заинтересованно посмотрел в его шалые глаза. На "гражданке" я уже перебрал много специальностей и ни на одной не мог остановиться. Любопытно, что предложит он?

Начал Арик с сотворения мира. У людей есть такая страстишка: чем больше они знают, тем хуже думают об умственных способностях других. Он рассказал, как создавали наши предки схему мироздания. Помянул Аристотеля, думавшего, что Земля окружена твердыми и прозрачными сферами, вложенными, как матрешки, одна в другую: на самой дальней покоятся солнце и звезды, носящие имена древнегреческих богов. Вспомнил Артур алхимика XIII века Люлла, который умудрился разместить звезды в 135 километрах от Земли. По его расчетам, до Луны было что-то около 23 километров, до Солнца - 70.

Потом Артур перешел к извечной мечте человека летать...

- Ни в одной области человеческих знаний не было затрачено такой массы труда, как в воздухоплавании, - разглагольствовал он. - За воздухоплавание бились астрономы и физики, лекари и акробаты, портные и фокусники. Кто такой Сирано де Бержерак Савиньен? Ты думаешь, тот несчастный влюбленный, каким его вывел Ростан? Он, между прочим, сочинял фантастические романы и за полтораста лет до Монгольфье описал устройство воздушного шара! Он же додумался превратить его оболочку при спуске в парашют, который изобрели лишь в начале нашего века!

Сначала я слушал Арика с интересом, но потом встревожился - друг явно заговаривался.

- Ну а если без дыма... Что ты от меня хочешь? - спросил я осторожно.

Арик дико посмотрел на меня, будто наскочил на стенку, и вскричал с отчаянием:

- Да оторвись ты от своего корыта во имя великой идеи!

- Тогда объясни толком!

Посопев, Артур терпеливо стал объяснять?

- У нас в обсерваторском эллинге хранится оболочка аэростата. На нем когда-то летал Семен Волобуй. Его почему-то и сейчас зовут Сенечка. Я хочу вдохнуть в оболочку жизнь и полететь на аэростате. Дошло?

- И хочешь взять меня?

- И Сенечку. Он болтается в нетях. Надо найти.

Я подумал: чем черт не шутит, когда бог спит? Хотел же я лет пять назад подвигнуть ребят с авиационного завода отремонтировать аэроплан Россинского, чтобы пролететь на нем до Ленинграда. Вышла, правда, неувязка. Сами бы взялись - и дело бы пошло. А начали с бумаг по начальству. Тому бумагу, другому, третьему... В бумагах и завязли. Пропал пыл. Теперь в тлеющий костерок несбывшихся надежд Артур подбрасывал вполне горячую идею - возродить воздухоплавание, найти ему современное применение, помочь науке утрясти кой-какие небесные делишки.